— Замечание абсолютно излишне, — заметил судья. — Суд понимает, какие испытания выпали на долю обвинения, но не будет поступаться истиной.

Когда Лоррен Лаутон вернулась в зал, судья Майлс объяснил ей:

— Вы уже принесли присягу. Не забывайте, ваши показания освящены клятвой. Мистер Мейсон вызвал вас для повторного допроса. Прошу, господин защитник.

— Вы дружны с подсудимой?

— Да.

— И с ее братом?

— Да.

— Вы работаете на форелевой фирме Осгуда?

— Да.

— Все это уже было, — подал реплику Гамильтон Бергер.

— Я подхожу к делу постепенно, — пояснил Мейсон, — так как не намерен внезапным вопросом ошарашивать свидетельницу.

— Продолжайте, — распорядился судья Майлс.

— Вы встретились с Родни Бэнксом после его освобождения под залог третьего числа вечером?

— Да.

— Вы знали, что Родни Бэнкс собирается повидать сестру в мотеле Фоли номер 14? Ведь мотель хорошо вам знаком. Он расположен близ фермы, которой вы иногда руководите.

— Да.

— Вы были в тот вечер на ферме Осгуда?

— Я… я не хотела бы отвечать на этот вопрос.

— Вы отправились на ферму и прихватили там несколько коробок с сухим льдом, — продолжал Мейсон.

— Я… я не хочу отвечать на этот вопрос. Это может повредить мне.

— Не обязательно, — возразил Мейсон. — Допустим, вы обнаружили труп Марвина Фремонта, предположили, что убил его Родни Бэнкс, и пожелали выгородить парня. Обложили труп сухим льдом, чтобы исказить время преступления до того часа, когда Родни еще находился в тюрьме и, значит, имел неопровержимое алиби. Конечно, если все было именно так, преступление налицо, но оно остается делом вашей совести и другим судом, помимо нашего, рассматриваться не будет. Ваша откровенность не может повредить Родни, ведь он под охраной иммунитета.

— Я поступила не совсем так, — заговорила она. — Мне было известно об отношениях Родни с Марвином Фремонтом. Я знала, что Марвин Фремонт собирается повидать Нэнси. И Родни тоже знал об этом. А я знала, что он знает. И боялась за него… Разумеется, мы виделись с Родни после его освобождения, хотя потом утверждали, будто не встречались… Я поехала в мотель. Дверь была не заперта, Нэнси нет, Родни тоже нет. Обошла номер и в душевой наткнулась на труп. По-видимому, убийство было совершено недавно. Я впала в панику. И тут заметила сухой лед и припомнила, как Нэнси рассуждала о том, что по температуре тела определяют момент смерти… Я решила, что убийца Родни, а Нэнси старается это скрыть, чтобы полиция подумала, что труп лежит там долго-долго и, стало быть, Родни невиновен, он ведь сидел в тюрьме… Ну вот, я и не позвонила в полицию.

— Спасибо, — сказал Мейсон, — У меня все. А теперь я хотел бы допросить Ларсена Холстеда.

— Возражений нет. — Гамильтон Бергер кинул на Мейсона задумчивый взгляд, судя по его выражению, уважение прокурора к адвокату возросло.

— Позовите Ларсена Холстеда, — распорядился судья Майлс. — Хочу подчеркнуть, леди и джентльмены, я вполне согласен с мистером Мейсоном. В интересах обвиняемой мы должны раскрутить дело до конца, в конечном счете, ради высшей справедливости. Прошу обвинителей подумать об этом.

Ларсен Холстед занял место для свидетелей, водрузил на нос очки, но на Мейсона воззрился поверх стекол.

— Как вы утверждаете, в потайном хранилище вы обнаружили при последнем осмотре восемнадцать тысяч шестьсот девяносто долларов.

— Совершенно точно.

— И вы записали номера четырех банкнот?

— Да.

— Среди них была банкнота под номером К00460975А, предъявленная сегодня суду.

— Да.

— И вы утверждаете, что мистер Фремонт рано ушел из офиса?

— Да. Хотя, конечно, не исключена возможность, что именно он, а не Родни, вернулся и опустошил тайник. Быть может, на следующее утро. Откуда мне знать. Единственное, в чем я уверен: деньги находились там, когда я в последний раз заглянул под пол, и их там не было, когда в офис прибыла полиция.

— Номера наиболее крупных банкнот вы запомнили ради контроля?

— Да.

— И записали?

— Да.

— Номер К00460975А записан на одной странице с тремя другими номерами?

— Да.

— Вы не дадите мне свой блокнот? — попросил Мейсон. — Я хочу сверить номера.

Свидетель устало извлек из кармана бумажник, порылся в его недрах и достал маленький блокнот.

— Минутку, — насторожился Мейсон, — Блокнот и раньше лежал в бумажнике?

— Да.

— Разрешите осмотреть?

Свидетель передал ему потертое портмоне.

Мейсон открыл бумажник, достал из него несколько стодолларовых банкнот и сказал:

— Кстати, на одной стодолларовой ассигнации стоит номер Л04824084А. А вот другая под номером Г06309382А. И еще третья, номер Л0132…

Свидетель рванулся к банкнотам.

Мейсон отступил назад и медленно продолжал:

— Номер третьей банкноты Л01324510А… А теперь скажите, если вы не причастны к убийству и банкноты оставались посте вашего ухода в тайнике, как они очутились в вашем бумажнике?

Холстед вытаращил на Мейсона испуганные глаза:

— Я, наверное… вероятно, ошибся. Вероятно, случайно положил банкноты в бумажник, а не в тайник. Я переписал номера и потом по рассеянности сложил ассигнации и сунул в блокнот.

— В таком случае, — предположил Мейсон, — у вас должна была оказаться и стодолларовая банкнота, фигурировавшая в суде под номером К00460975А.

— Совершенно верно.

— Тогда объясните, — попросил Мейсон, — как эта купюра могла оказаться у Родни Бэнкса при обыске? Разве что вы потихоньку подсунули ему банкноту.

— Я… Мне… Должно быть, получилась какая-то неувязка с номером.

— Нет, Холстед, — возразил Мейсон, — скорее, произошла неувязка другого рода. Вы просчитались, полагая, что сможете очистить тайник и все свалить на Родни Бэнкса. Фремонт раскусил ваш вероломный замысел и попытался под дулом пистолета вернуть свои деньги. Вы его оттолкнули, от неожиданности он упал, пистолет выстрелил, и пуля угодила прямо в сердце. А может, вы завладели оружием и сознательно совершили убийство?

— Нет, нет. Произошел несчастный случай… Я отказываюсь отвечать на вопросы… Произошла ужасная ошибка… Меня оклеветали…

На миг воцарилась такая тишина, что слышно было тиканье часов. Потом зал взорвался сотней голосов.

— Взять этого человека под стражу! — приказал судья Майлс. — Суд объявляет перерыв на