привести к ужасной катастрофе.

Зу передала Тони костыль и беспомощно стояла возле дивана, пока жених не встал и не обхватил ее с видом собственника за талию; жест его был вызывающе властным. Чем объяснить такую нежность, такое внимание к ней Тони? Может быть, он подумал, что она ревнует к Камилле, которая в саду заняла ее место в то время, когда Зу была на прогулке? Или он таким способом хотел показать, что между ним и Камиллой ничего нет, еще раз подтвердить, что он любит именно Зу? Хорошо, если так. Однако все это случилось сразу после ее исповеди жениху, рассказа о себе и Мэте. Зу это очень не нравилось. Ее преследовала мысль, что Тони скрывает вызванную чем-то злую радость. Неужели эта весьма дурного вкуса демонстрация чувств рассчитана на то, чтобы подчеркнуть, что она, Зу, принадлежит ему? Неважно, чем руководствовался Тони, но избранный им способ перемещения в гостиную выглядел ужасно, он откровенно бахвалился, заявляя о своих собственнических правах на нее. Девушка в глубине души закипела от гнева.

Мэт шел за ними, нес второй костыль. Зу исподтишка оглянулась, и по виду Мэта ей показалось, что он вполне мог бы стукнуть Тони этим костылем.

Когда они добрались до тахты, невеста постаралась освободиться от объятий Тони, однако из-за малоподвижности сил у него ничуть не убавилось, и он резко усадил Зу рядом с собой. При этом, пытаясь обхватить ее за талию, он уверенно прошелся по девичьей груди. Зу стрельнула в него убийственным взглядом, но затуманенные вином глаза никак на это не прореагировали. Возможно, жест Тони не был преднамеренным, решила невеста.

Она не знала, почему вдруг подумала, что состязание между дядей и племянником происходило вовсе не из-за нее. Зу показалось, что Тони сейчас использует ее для того, чтобы свести с дядюшкой какие-то старые счеты, не имеющие никакого отношения к нынешней ситуации. Сама природа создала Мэта для того, чтобы вызывать у других зависть, ревность и поводы для недовольства. Правда, люди, завидовавшие положению, которого он добился абсолютно самостоятельно, относились к разряду тех, кто никогда не вызывал симпатий Зу. Эти неудачники и неумехи всегда жалуются; они жаждут богатства и власти, но сами не в состоянии работать, чтобы этого достичь. Но разве можно даже предположить, что Тони один из таких завистников? Потом мысли Зу пошли в другом направлении. Похоже, о ее давнишней дружбе с Мэтом Тони знал с самого начала и сознательно разыграл всю эту комедию, чтобы ударить по дяде. Безумие! Нет никаких оснований для подобных предположений, ведь Мэт никогда не любил ее, он от нее отказался. Откуда было Тони знать, что в ней вновь проснется интерес к Мэту? Отчаянно пытаясь все осмыслить, Зу запутывалась еще больше.

В гостиную вошла Хэндзл. Затем появилась Иветт с подносом. Она поставила его на столик, который был не просто предметом мебели, но настоящим произведением искусства, старинным и ценным, с изящной резьбой и инкрустацией.

— Пожалуйста, налейте всем кофе, Зу, — попросила Хэндзл.

Невеста очень надеялась, что по выражению ее лица нельзя догадаться, как она рада избавиться от соседства Тони. Ну а если кто-то что-то и заметит, то Хэндзл, по крайней мере, поймет ее, потому что — в этом Зу была убеждена — даже только что помолвленные и нежно любящие друг друга люди не должны публично демонстрировать свои чувства. Тони нарушил это правило.

Мэт подошел к шкафчику с напитками.

— Кто ко мне присоединится? — оглянулся он на остальных.

Хэндзл слегка заколебалась.

— Что ж, пожалуй, мне чуточку ликера.

— Подаю! Вам, Зу?

— Мне ничего не надо, спасибо. — Она быстро взглянула на Мэта, продолжая наливать кофе для Хэндзл.

— А что налить тебе, Тони? Думаю, ты не откажешься, — сказал дядюшка.

Тони сжал губы.

— Мне коньяк. И рюмку побольше.

Хэндзл взяла из рук Зу китайскую чашечку из тончайшего фарфора.

— Спасибо, милая. Сын отлаживает машину, чтобы вы смогли поездить по побережью.

— Очень мило с его стороны, — искренне поблагодарила Зу, хотя про себя подумала, что Мэт приводит машину в порядок отнюдь не ради нее, а лишь по просьбе своей матери.

И тут Хэндзл произнесла:

— Советую воспользоваться присутствием Мэта, заставьте его показать вам достопримечательности Лазурного Берега.

— Зу, когда ей только захочется, может распоряжаться и мною, и моим временем, — сухо заметил Мэт.

Зу почувствовала теплую волну симпатии к нему, а Тони тем временем продолжал в открытую ее обнимать, нахально демонстрируя свои права на нее. Что же стоит за словами Мэта? — думала девушка.

Хэндзл болтала как ни в чем не бывало:

— Мэт возникает и исчезает совершенно неожиданно. Поэтому не теряйте ни минуты!

— Верно, Зу, не теряйте ни минуточки! — лукаво подтвердил Мэт.

— Хотите кофе, Мэт? — глаза Зу попытались его обворожить.

Однако, похоже, ей это не удалось. Чуть улыбаясь, он сказал:

— Нет, спасибо. Я ведь сейчас уезжаю.

— Звучит так, будто у тебя какая-то договоренность, — произнесла Хэндзл таким тоном, будто не утверждала, а спрашивала.

— Мосье Дюпон сегодня устраивает мальчишник для старых друзей. Когда я отвозил Камиллу, он пригласил меня распить с ними бутылочку…

Разумеется, чтобы развеять тоску и скуку Камиллы, зло подумала Зу.

— Нет смысла меня ждать, мама.

— А я и не думаю! Я перестала ждать по вечерам твоего возвращения домой уже много лет тому назад.

Зу увидела на лице Хэндзл то самое удивление, которое однажды уже заметила. Вне сомнения, эта шпилька предназначалась для ушей гостьи.

— Передавай самый сердечный привет Андре и поцелуй за меня Камиллу.

— Непременно!

— Я так и думала — для тебя это не составит особого труда. И скажи Андре, что я хочу, пока ты еще здесь, пригласить его и Камиллу на ужин. А с ним я очень скоро свяжусь по поводу одного дела.