Под подписью нарисован кружок с точкой в центре, перечеркнутый двумя пересеченными линиями. Заметив, что я нахмурил брови, Матье говорит улыбаясь:
— Это их опознавательный знак. Таким образом, у Эмиля не возникнет сомнений в том, что письмо действительно написано Франсисом.
Я хотел бы сфотографировать текст письма, но в лаборатории никто не отвечает. Кроме того, необходимо снова зашить его в плечико пиджака.
Сидя на краю стола и болтая одной ногой, Матье Робийяр легко справляется с этой задачей.
— А не пойти ли нам поужинать? — предлагает Толстый.
Матье предпочитает поскорее вернуться домой. Перекусив в бистро на вокзале Сен-Лазар, мы садимся в «ситроен» и берем направление на Жуэнвиль-ле-Пон. Когда мы подъезжаем к дому Матье, он говорит:
— Завтра в полдень я встречаюсь с Пузатым в кафе «Пети Сен-Дени». Мы можем назначить свидание позднее, чем в два, идет?
— Идет, но где?
— Может быть, в «Термометре», на площади Республики?
Оставив «БМВ» у ворот Сен-Дени, Матье, совершенно неузнаваемый в тщательно отутюженном синем костюме, свежевыбритый и с изящно уложенными волосами, входит ровно в двенадцать часов в кафе «Пети Сен-Дени». // Спрятавшись под аркой, я, поддавшись соблазну, веду за ним наблюдение. Пузатый уже сидит в зале за рюмкой красного вина. Его волосы, разделенные посередине головы безупречным пробором, тщательно зачесаны назад.
В половине первого оба мужчины выходят из кафе, направляются к «БМВ» Робийяра, садятся в машину и укатывают. Мне остается только ждать часа назначенной встречи, и я без особого энтузиазма прогуливаюсь по кварталу.
Матье появляется в «Термометре» только в три часа. По его виду легко определить, что он хорошо пообедал.
— Я был у Пузатого, — сообщает он. — Он пригласил меня на обед. На комоде в его комнате стоит фото Эмиля.
— Очень трогательно. Что дальше?
— Мы распороли пиджак, и Пузатый прочел письмо. Он сказал, что передаст его по назначению, и попросил оставить ему мой телефон. Мне даже жаль их, бедолаг.
— Мы учтем это, — обещаю я. — А какой номер ты им дал?
— Номер телефона бистро возле моего дома. Знаете, инспектор, мне нужны деньги, чтобы расплатиться с врачом жены, а я сейчас на мели, как вам известно…
Я обещаю ему поговорить об этом с Толстым.
— Позвони мне завтра, — говорю я, — я постараюсь решить этот вопрос.
Робийяр уходит. Я смотрю ему вслед, и мне стыдно за ту роль, которую я ему навязал. Поступая на службу в полицию, я и не думал, что мне придется до такой степени поощрять вероломство, предательство и ложь. В детстве я получил хороший урок от отца за то, что наушничал на старшую сестру, и с тех пор всегда старался быть прямым и искренним. Напрасно я ищу себе оправдания, на душе у меня скребут кошки. Я даю себе слово, что уйду из полиции при первой же возможности.
— Оставьте меня в покое с вашими угрызениями совести, — обрывает меня Толстый, когда я делюсь с ним состоянием своей души. — Если вы не измените себя, вы никогда не сделаете карьеру в полиции.
42
29 мая 1950 года. Этот понедельник я отмечаю крестиком, так как сегодня Матье вступает в контакт с Бюиссоном. Он только что позвонил мне и попросил срочно приехать в кафе «Мир» на площади Опера. Сейчас ровно полдень, я буду там через четверть часа. Матье звонит мне почти всегда в обеденное время, и мне приходится угощать его. Толстый, вздыхая, выдает мне двадцать тысяч франков, которые я тут же прячу в карман. Матье поражает меня своей изысканностью и элегантностью. Ставя меня в тупик, он говорит, что у него нет денег, но он всегда великолепно одет.
— Все в порядке, — говорит он, когда я усаживаюсь за столик. — Пузатый позвонил мне, и мы договорились, что я заеду за ним завтра в десять утра и мы вместе отправимся к Эмилю. Бюиссон живет в районе Булонского леса. Пузатый сказал мне, что он сидит без гроша, и я пообещал одолжить ему двадцать тысяч.
Нет, это невозможно. Можно подумать, что Матье видит меня насквозь и знает, сколько у меня при себе денег.
Я протягиваю ему купюры, заверяя его, что завтра он получит ровно столько же на свои расходы.
— Это еще не все, — говорит он, — мне нужна пушка.
— Оружие?
— Да, для Эмиля. И пули, минимум с полсотни. Он не может чувствовать себя уверенным без пушки.
— Ничего себе дела! Я должен передать Бюиссону оружие, чтобы ему было из чего стрелять в нас, когда мы будем его брать?
— Это ваши проблемы, инспектор, но без пушки я не могу появиться у него, — заключает Робийяр, удобно вытянув ноги.
Я чувствую, что ему доставляет удовольствие мое замешательство. Неожиданно мы поменялись с ним ролями, и сейчас он диктует мне свои условия.
— Он никогда не поверит мне, если я явлюсь к нему без оружия, — убеждает он меня.
— Я понял, но мне нужно поговорить об этом с шефом. Давай встретимся в шестнадцать часов в кафе «Терминус» на вокзале Сен-Лазар.
Когда я передаю Толстому содержание разговора с Робийяром, он выкатывает на меня свои глаза- шары, понимая всю нелепость ситуации. На этот раз он хочет сам присутствовать при моей встрече с Робийром в Сен-Лазаре. По дороге он доверительно говорит мне:
— Не тревожьтесь, Борниш, у меня есть великолепный план. Мы проследим за Робийяром до самого Булонского леса, а там оцепим здание, в котором укрывается Бюиссон.
В кафе «Терминус» Матье одним махом разрушает все наши планы.
— Дайте честное слово, что не будете за мной следить, — говорит он с улыбкой. — Мне совсем не хочется, чтобы Пузатый что-то заметил и предупредил Бюиссона… Представьте себе, что я люблю жизнь, несмотря ни на что…
Толстый сквозь зубы цедит свое обещание и незаметно подмигивает мне. Я достаю из кармана пакет, в котором упакован арсенал для Бюиссона.
Этот маузер девятого калибра — мой собственный. Я обнаружил его однажды во время обыска, вскоре после поступления на полицейскую службу. На маузер был тогда наложен арест; его опечатали и
