войти с ним в контакт, с Бюиссоном. После этого я тебя выпущу.
Робийяр ничего не говорит и молча покидает кабинет, опустив плечи.
Я никогда еще не был до такой степени гнусен и противен сам себе.
Все готово. Матье Робийяр в качестве заключенного проникает в Санте по обвинению в укрывательстве преступников, участвовавших в нападении на инкассаторов Патронного завода.
Получив «добро» судебного следователя и прокурора, я ввел в курс дела начальника тюрьмы. Поимка Бюиссона стоит того, чтобы нарушить закон…
Я оставил Матье в канцелярии тюрьмы. Он не ответил на мое прощание и не повернул головы.
Мне остается только надеяться, что он безупречно сыграет свою роль.
39
Во время прогулки Франсис Кайо сразу заметил новенького, идущего в хвосте шеренги. Поравнявшись с ним, Франсис бросает ему сигарету. Охранник делает вид, что ничего не заметил. Матье Робийяр быстро подбирает «Голуаз», сует се в карман пиджака и взглядом благодарит Франсиса.
В камере Матье вытряхивает из сигареты табак и достает послание. Оно лаконично: «Завтра пристройся сзади меня».
На следующий день Матье ловко пристраивается за спиной Франсиса. Тот шепчет ему:
— Что слышно о «малыше»?
Матье делает вид, будто не понимает, что речь идет о Бюиссоне.
— Я не знаю никакого «малыша».
— Это Эмиль, — выдыхает Франсис.
— Я не знаю Эмиля, — упрямится Матье.
— Ты что, не знаешь Бюиссона, черт тебя побери?
— Нет, не знаю, — отрезает Матье. — Что тебе нужно от меня?
Поведение Матье вполне понятно Франсису и вызывает его одобрение. Он настаивает.
— Жаль, — вздыхает он, — мне бы хотелось услышать о нем новости. Похоже, что его друзья Болек и Жуайе сидят под замком…
— Вот и обращайся к ним, — советует ему Матье.
Он доволен собой, тем, как естественно сыграл свою роль. Франсис смиряется: Матье не из болтливых, и потому, как он держится, ясно, что лучше его не трогать.
После заключения Матье прошло уже две недели, и время начинает казаться ему бесконечно долгим. С возрастающим беспокойством он думает о своей жене и о том, вынесет ли она этот удар. В дверях его камеры поворачивается ключ.
— В приемную, на беседу, — говорит охранник.
Шаркая ногами, Матье следует за охранником в приемную для адвокатов. Его ждут двое полицейских: один мощного сложения с кукольной головкой, другой седовласый с изборожденным морщинами лицом. Они пришли по делу в Этрета.
Матье ничего не понимает. А как же данные ему обещания? Если он сошлется на Национальную безопасность, легавые будут, вероятно, удовлетворены и оставят его в покос, закрыв дело. Но тогда всем станет известно, что он осведомитель. Если же он не сошлется на Безопасность, ему пришьют еще и это дело и переведут его в Нормандию. Чтобы выиграть время, Матье бросает:
— Я буду говорить только в присутствии своего адвоката.
— Что ты сказал? — хмурит брови полицейский-мастодонт.
— Я сказал, что буду говорить только в присутствии своего адвоката.
— Тебе что, нездоровится сегодня?
— Я вполне здоров, но говорить отказываюсь.
— По-моему, ты давно не нюхал этого, — гремит крепыш, занося свой кулак.
Робийяр делает шаг назад.
— Или ты все скажешь, гад, или я сейчас измордую тебя.
Робийяр бледнеет от оскорбления. Он с яростью опрокидывает стол, на котором полицейские установили пишущую машинку. Подняв рукою стул, он угрожает:
— Давай, жирный, давай, только попробуй, и мы посмотрим, давай…
В дверях появляется охранник. Матье продолжает вопить:
— Ты сам гад, легавый гад…
Охранник уводит Робийяра в камеру.
Когда Пуаре рассказывает мне об этой сцене, его глаза наливаются кровью. Я не могу удержаться от смеха:
— Значит, он назвал тебя легавым гадом?
— Да. Если бы я не был на службе, я бы так разукрасил твоего Матье, что его не узнала бы родная мать. Ему повезло. что его увел охранник, можешь мне поверить!
После обеда Робийяра вызывает к себе начальник тюрьмы.
— Робийяр, ты отправишься на две недели в карцер, — объявляет он.
Наказание кажется Матье чрезмерным, когда он берет под мышку свое одеяло и следует за охранником. Сокамерники провожают его сочувствующими взглядами, единодушно одобрив его мятеж.
Выйдя из карцера, Матье попадает в новую камеру, находящуюся по соседству с камерой Кайо. Оба заключенных перестукиваются по батарее центрального отопления. Это, конечно, нетелефонные разговоры, но лучше, чем ничего: между ними завязывается дружба. Они говорят обо всем, кроме Бюиссона. Матье терпеливо ждет, когда Франсис сам заговорит на эту тему, но он знает, что уже завоевал доверие своего соседа.
Прошло еще двадцать дней. Заместитель директора тюрьмы информирует меня о поведении Робийяра, который в последние дни демонстрирует агрессивность в отношении охранников, терроризирует других заключенных и угрожает голодовкой, если в ближайшее время ему не будет вынесен окончательный приговор. Единственный человек, который в силах повлиять на него, — это его сосед Франсис Кайо. Поэтому заместитель диретора и вызывает его к себе:
— Кайо, насколько мне известно, вы неплохо ладите с Робийяром?
— Да, но…
— Как вы думаете, может быть, он станет немного спокойнее, если я переведу его в вашу камеру?
— Не знаю, господин директор.
— Что ж, попробуем, Кайо.
— Хорошо, господин директор.
На следующий день Робийяра переводят в камеру Кайо.
40
