Он встает из-за стола, подходит к вешалке, снимает шляпу и сует ее мне под нос: она насквозь продырявлена на уровне ленты. Приу бросает ее на стул и, вернувшись на место, набивает трубку табаком и начинает ее раскуривать.
— Если бы я знал, с кем мы имеем дело, то, поверьте мне, мой дорогой Борниш, я поступил бы иначе, но мы ни о чем не догадывались.
— Как же так, господин комиссар?
Приу собирает со стола крошки табака и продолжает:
— Все началось самым банальным образом: со звонка информатора. Он сообщил нам, что узнал от своей знакомой о том, что на вилле Шарля Бутона скрываются два гангстера. Это в Вине, на улице Прери. На самом деле речь шла об одном рогоносце, который не мог простить своей сожительнице, что она изменяет ему с Бутоном, который, кстати, совсем не похож на соблазнителя. Однако об этом мы узнали позже. Короче, участковый, которому позвонили, сказал нам, что речь идет о двух типах, Фриссоне и Вайо.
Мы проверили фамилии по нашей картотеке, но их там не оказалось. Тогда мы с Вигуру решили провести обычную проверку и отправились на улицу Прери, ничего не подозревая. Калитка была заперта, на звонок никто не отвечал. Вигуру перелез через забор и направился к двери виллы. Дверь была приоткрыта, но он все же постучал.
Никакой реакции. Тогда Вигуру открыл дверь, и в тот же миг раздался выстрел. Вигуру едва успел отскочить назад, как раздался второй выстрел. Результат вы видели, — говорит комиссар, указывая на шляпу. — Мы с Вигуру спрятались за колонной и в свою очередь открыли огонь. Но в доме неожиданно стало тихо. Мы входим и что же видим? Хорошенькую молодую женщину, стучащую зубами от страха. Преступники ушли через заднюю дверь, выходящую на пустырь. Вот и вся история, мой дорогой Борниш!
Приу делает глубокую затяжку, выпуская голубоватый дым, поднимающийся к потолку. Я спрашиваю его:
— А что говорит женщина?
— Ничего. Она отказалась отвечать, но в кармане ее пальто мы нашли удостоверение личности. Это супруга некоего Кайо.
— Как вы сказали?
— Кайо. Франсис Кайо, бежавший из тюрьмы Фресн. Мы быстро идентифицировали его. В конечном счете она признала, что компаньоном ее мужа был небезызвестный Эмиль Бюиссон.
Приу откидывается на спинку кресла, не догадываясь, какое значение имели для меня его слова. Итак, Франсис, разыскиваемый после нападения на ресторан «Арбуа», наконец-то опознан, и у него появилась фамилия. И все это благодаря ревнивому рогоносцу! Случай — это действительно бог полицейских.
Я прошу Приу, чтобы он привел свою пленницу. Мне хочется поговорить с человеком, который всего несколько часов назад находился в обществе Мсье Эмиля.
Сев на стул, предложенный ей Приу, она с любопытством смотрит на меня.
— Мадам, — говорю я мягким тоном, — вас, без сомнения, ждет обвинение в соучастии по очень серьезному делу. Ваш муж и Бюиссон стреляли в представителей порядка.
Жена Франсиса Кайо опускает голову.
— Я знаю, господин, — выдыхает она.
— Я понимаю всю сложность вашего положения, но, к сожалению, ваш муж связался с убийцей, которого мы должны обезвредить. Вы понимаете?
Она продолжает смотреть на носки своих туфель. Я продолжаю:
— В ваших интересах, мадам, а также в интересах вашего мужа помочь нам. Я уверен, что вы можете рассчитывать на милосердие правосудия при условии, что будете искренни. Прошу вас ответить мне только на один вопрос: где, по-вашему, они могут быть?
Женщина поднимает голову, и в ее взгляде я читаю искренность, смешанную с ужасом.
— Я не знаю, господин, я не знаю.
Она ждет следующего вопроса, глядя на меня чистыми, ясными глазами. Своей растерянностью она вызывает во мне сочувствие.
— Хорошо, мадам, — говорю я, — у меня больше нет к вам вопросов. Комиссар передаст вас в распоряжение судьи Корбея, больше ему ничего не остается. Однако прежде я хотел бы кое-что уточнить. Скажите, как они скрылись?
Она колеблется, раздираемая противоречивыми мыслями. С одной стороны, ей хочется сказать правду, но, с другой — она боится навредить мужу, направив полицию по его следу.
— На велосипеде, — решается она. — Они сели на велосипеды и уехали.
— Они вооружены?
— Да, они взяли с собой автоматы.
Я представляю себе этих «велосипедистов», которые энергично крутят педали на дорогах предместья, перекинув через руль автоматы.
Однако, несмотря на установленные заграждения, их не заметил ни один полицейский.
22
Когда я звоню в кабинет Толстого, уже наступил вечер. Трубку снимает Полетта, его секретарша.
— Патрон на месте?
— Нет.
— Где он?
— Не знаю. Возможно, в «Двух ступенях».
Я вешаю трубку, прощаюсь с Приу и ухожу.
— Куда едем? — спрашивает меня Крокбуа.
— К Виктору.
По дороге я начинаю раскаиваться в своем решении. Я чувствую усталость, а если я еще выпью, боюсь, что меня это окончательно свалит с ног. Тем не менее я вхожу в кафе Виктора Марчетти, дав себе слово не задерживаться там, тем более что меня ждет Марлиза.
В большом зале полно народу: туристы, мошенники и коллеги из префектуры полиции. Все пьют, смеются, едят.
Опершись локтем о стол, Толстый играет в наперстки с Виктором и другим молодым корсиканцем, невысоким, сдержанным, с длинными черными волосами, зачесанными назад.
— Вы знакомы с Жанно? — спрашивает меня Толстый, тряхнув наперстки, зажатые в кулаке.
— Нет.
Жанно протягивает мне руку, и я пожимаю ее.
— Я кузен Виктора, — объясняет он низким приятным голосом, — меня зовут Жан Орсетти.
Я окидываю его быстрым взглядом.
— Вот как! А чем вы занимаетесь?
Вместо него отвечает Толстый:
— Жанно у нас сводник, не так ли? — шутливо спрашивает он, повернувшись к корсиканцу.
Виктор оставляет Жанно и Толстого продолжать партию, а сам наливает мне рюмку.
— Малыш — настоящий мужчина, — говорит он мне, кивая в сторону своего родственника. — Несколько лет назад он оказался в тюрьме в Риоме, вы знаете, такое случается… Один из охранников был тоже корсиканцем, и через некоторое время они подружились. Болтали о жизни, смеялись…
— Понятно…
— Так вот, однажды охранник говорит Жанно: «Если ты дашь мне честное мужское слово, что не будешь глупить, то время от времени я буду брать тебя с собой в веселый дом. Немного выпьешь,