Вопреки обыкновению, когда Кеннеди либо продолжал в самолете работать, либо пытался выспаться, он начал говорить жене комплименты. Он был очень любезен, прямо-таки подозрительно любезен, но Джоан не догадывалась, что он подготовил ей нечто экстраординарное до тех пор, пока Эдвард не наклонился к пилоту и что-то не прошептал.

Почти сразу же после этого самолет развернулся к востоку и начал снижаться. Когда он приземлился в крохотном аэропорту, Джоан догадалась, что они находятся в Монтоук-Поинте, самой восточной оконечности Лонг-Айленда. Но она не могла понять, что они делают в штате Нью-Йорк, если летели в Хайаннис-Порт. Неожиданно Эдвард попрощался с ней, вылез из самолета и уехал, предоставив жене возможность продолжить путь на Кейп-Код в одиночестве.

Джоан была вне себя от ярости. И ее настроение ничуть не улучшилось, когда она прибыла в Хайаннис-Порт. На лужайке перед домом проходила вечеринка, которую устроили Тедди-младший и Кара. Дом был полон их гостей. Джоан знала двух или трех из них, но все остальные были ей незнакомы. Пылая от негодования, Джоан бросилась к телефону, испытывая потребность пожаловаться Марции Челлис.

— Не может быть! — воскликнула та, выслушав рассказ подруги.

— Это правда, — гневно подтвердила Джоан. — Кендалл, ну ты помнишь, капитан яхты Теда, привел с Кейп-Кода «Кару»[37] и ждал его на берегу. Уверена, он отправился на Карибы с какой-нибудь красоткой. И вот, я прибыла домой одна.

— И это после всего того, что ты для него сделала, — произнесла с сочувствием Марция, — и после все перемен, которые ты совершила в своей жизни.

— Я знаю, — ответила Джоан. — Но запомни, почему я все это делала. Ты знаешь, и я знаю единственную причину, по которой я участвовала в кампании. Я делала это только для себя!

После этого происшествия Джоан то и дело звонила подруге, жалуясь на свое одиночество. При чем это было одиночество в доме, все время полным людей. Вокруг постоянно звучала музыка, слышался смех гостей Кары и Тедди-младшего, которые решительно не знали, как держаться с матерью своих друзей, но при этом болтали и делились своими проблемами с сенатором, который вскоре вернулся в Хайаннис- Порт.

Эдвард не делал никаких попыток примириться с женой. Он не упоминал случившегося. Не обсуждал своих дел. Он предоставлял Джоан возможность делать все, что ей заблагорассудиться, и почти не разговаривал с ней.

— Вся беда в том, что Тед ирландец, — твердила она. (Последнее дело, если кто-нибудь из супругов начинает припоминать другому его национальность!) — Он боготворит мать, возводит жену на пьедестал, но забывает поговорить с ней.

Джоан составила длиннющий список претензий к мужу, забывая, что он имеет все основания сделать то же самое. Она надолго покинула свою семью, хотя ее младший сын Патрик так страдал от астмы, что временами не мог спать без дыхательного аппарата и всегда имел при себе ингалятор. Перед отъездом в Бостон она фактически сказала Эдварду, что именно его присутствие рядом заставляет ее пить. В 1979 году, когда Джоан обещала сенатору свою поддержу, во многих средствах массовой информации появлялись рассказы — и это со ссылкой на ее ближайших подруг — как она прячется при появлении мужа. В том же 1979 году при открытии президентской библиотеки Джона Кеннеди, слушая одну из речей, посвященных его брату, Эдвард даже прикрыл лицо, чтобы репортеры не видели его слез, а Джоан в это время весело болтала с Джимми Картером, не замечая ничего вокруг, в том числе и гневных взглядов Розалин Картер, которая буквально испепеляла ее и собственно супруга. Фоторепортеры нащелкали тогда огромное количество снимков, которые украсили все американские журналы и газеты. А тут еще и злополучная вечеринка…

И при всех подобных выходках Джоан по настоящему любила своего мужа, вот только откуда он мог это узнать? Что бы ни говорили люди о любви Эдварда к белокурым красавицам, он не мог навязывать внимание женщине, которая всеми силами демонстрировала ему свое равнодушие и даже неприязнь.

Упущенные возможности, непонятые намеки…

Между Эдвардом и Джоан развернулась настоящая безмолвная война. Вспомнив, что Кеннеди обещал предоставить ей для прогулок яхту, Джоан через его помощников потребовала прислать ей расписание сенатора, чтобы не видеть его и не сталкиваться с ним. Эдвард выполнил ее требование. И тоже через помощников.

В конце-концов Джоан решилась требовать развода. Она посоветовалась со своими психиатрами, и они поддержали ее решение. День за днем со своими подругами она обсуждала, как обратится к мужу, как объяснит ему, что от брака ей нужно больше, но в результате забыла все свои планы и предъявила Кеннеди настоящий ультиматум. Решительно ворвавшись в его кабинет, Джоан встала перед креслом Эдварда и резко спросила:

— И как ты намерен уладить эту проблему?

Кеннеди поднял голову:

— Что ты имеешь в виду?

— То, что я хочу развода.

Кеннеди немного помолчал, а затем ответил, что на следующий день отправляется с Патриком на остров Нантаккет и там, во время похода, обдумает ее слова.

Подобный ответ не утешал Джоан. Когда же, вернувшись с Нантаккета, Эдвард пригласил в Хайаннис-Порт отца Инглиша, который многие годы был советником семьи в религиозных вопросах, она и вовсе испугалась, что ее принудят отказаться от принятого решения, устрашая политическими последствиями подобного шага и неодобрением католической церкви.

Она ошиблась. Эдвард не выдвинул практически никаких возражений против развода. Он лишь попросил, чтобы информация об их решении не обнародовалась ранее инаугурации будущего президента. Растерянная Джоан согласилась.

Кто знает, возможно в глубине души она надеялась, что угроза развода так и останется угрозой, что друзья, врачи, священник, а главное сам Эдвард убедят ее не совершать непоправимого. Но друзья подбадривали ее, а Кеннеди соглашался. Она вновь принялась расспрашивать подруг, правильное ли она приняла решение и как ей быть. «Представить жизнь без Теда, — восклицала она, — это все равно, что представить жизнь без алкоголя!» Ничего себе сравнение…

В конце концов Джоан обратилась к Жаклин, к женщине, которой она восхищалась больше, чем кем- либо другим. Та была полна сочувствия, хотя и выразила его несколько странно: «Она сказала, что она без ума от Теда, но она многие годы знала, что мне следовало сделать это еще пятнадцать лет назад… Джекки сказала, чтобы я не беспокоилась о Теде, с ним все будет хорошо. Она сказала, что мне следует присмотреть за собой».

В принципе, Жаклин полагала, что со стороны Эдварда этот брак был ошибкой с самого начала, и ему следовало жениться на ком-нибудь типа Этель или ее самой. Нечто очень похожее, хотя и другими словами, высказала одна из близких подруг Джоан, давая сравнение характеров Эдварда и его жены: «Тед был умным, жестким и склонным к анализу, короче, политиком. Джоан была чувствительной, серьезной и часто столь наивной, что даже не догадывалась, какое производит впечатление. Тед был умным и конкурентоспособным. Джоан не была ни тем, ни другим…»

Как ни удивительно, но репортеры, пристально наблюдавшие за семьей Кеннеди, даже не догадывались, какая драма разворачивается у них на глазах. Хотя Эдвард и Джоан дошли до того, что общались между собой исключительно через третьих лиц, журналисты совершенно искренне рассуждали о новом медовом месяце и розах любви. Тем большее потрясение ожидало их в январе 1981 года.

20 января 1981 года присягу президента США принес Рональд У. Рейган, самый старый из всех американских президентов и единственный, не получивший высшего образования. Об уровне его эрудиции свидетельствует забавный эпизод, случившийся в день инаугурации. Посетив кабинет спикера Палаты Представителей Томаса О'Нила, президент увидел в нем большой портрет, под котором красовалась табличка «Президент Гровер Кливленд».

— Я играл его в кино, — гордо заметил Рейган.

— Нет, господин президент, — поправил его спикер. — Вы играли Гровера Кливленда Александера, игрока в бейсбол.