На седьмой день встретили своих дозорных, неспешно отступающих перед чудовищной силой вражеского войска. Сергея поразили постаревшие лица разведчиков — в общем-то молодые воины, старшему не было и тридцати, увидев воочию силу, пришедшую уничтожить людей и их семьи, вмиг обрели зрелость. Все готовились к смерти: или врага, или своей.

От обров уходили не спеша, враги все равно не могли догнать конных на своих лорках. Увидев войско врагов, уже не хотели терять его из вида. Боялись, что невидимый враг станет еще сильнее. Но и бодрились — дело сделано, свои к сечи готовы, а там — Бог-Отец поможет. Готовность увидеть рядом врагов переводила мысли на дом и грядущее сражение. Воины думали о семьях, о земле, о жизни… И страх за своих близких излечивал от страха за себя…

Шел уже третий день, как обры гнались за ними. Люди могли бы уйти, их кони резвее лорков, те берут выносливостью, но Радим готов к игре со смертью.

За ними все время ехал отряд в несколько сот всадников. Основное войско, отягощенное обозом, не замечает маленькую горстку врагов. Следопыты-обры давно уже высчитали их количество, догадались, что это разведчики, и доложили вождям.

Жара не спадала, короткие ночи были теплы, днем степь дышала зноем, как прогоревший костер — углями. Об ожидавшей впереди большой войне не думали ни люди, ни преследующий их отряд противника. В степи были они одни, их догоняла только смерть. А может, обров? Видеть друг друга привыкли обе стороны. Обманывая врага, забывали об опасности, привыкали дергать тигра за усы. В конце концов, и самый осторожный был готов проверить себя схваткой. Избиение разведчиков-обров несколько недель назад наполнило сердца верой в свои силы. Чтобы сейчас обмануть врага, делали вид, что не могут ускользнуть. Преследователи безжалостно погоняли своих лорков. Те бежали, от изнурения распахнув широкие клювы. Шла игра, где соревновались не только сила против силы, но и хитрость против хитрости.

Наконец Радим решился. Выбрал время и указал место засады. За короткий поход привыкнув друг к другу, каждый без суеты выбирал себе место рядом с товарищем.

А обры приближались. Сквозь просветы в ветвях Сергей видел вырастающих врагов. Нападающий страшен той быстротой, с которой настигает тебя. Волков оглядывается на Виктора. Тетива давит ему на нос, но Виктор этого не замечает, смотрит поверх стрелы.

Лорки пожирают расстояние, бегут ровной рысью, плавно неся на спине раздувшихся от лат хозяев. Шеи лорков вытянуты вперед, клювы приоткрыты. Сергей же в эти мгновения думает о шерсти, покрывающей их тела и мосластые, не по-птичьи тяжелые кости, с которых сам срезал вареное мясо в урочище после боя.

Обры, не видя людей, но чувствуя их близость, кричат, потрясая копьями, серо-зеленые морды и что-то ярко-розовое в открытых пастях: язык, небо?..

Противники запнулись и внезапно стали стеной на поляне. Что-то задумали. Нет времени уточнять…

Вдруг за спинами людей в лесу слышатся те же вопли, что и впереди, и до самых тугодумных доходит, что их обошли, что засады не получилось.

Радим, не медля, командует сигнал к атаке, на ходу меняя план боя. Обры сзади еще не успели приблизиться, лоркам нужна степь, в лесу они передвигаются еще хуже. Время совсем остановилось. С момента обнаружения обров сзади прошло всего ничего — тетива продолжает раздавливать нос Михайлова, конь под соседним воином так и не дрогнул…

Дико, сильно вопят зверолюди, уже торжествуя победу, и Радим гортанно выдыхает сигнал-крик вместе со стрелой… от которой не отвести взгляда, но, опомнившись, рука уже тянет-рвет тетиву. Не было отдельно ни людей, ни коней, ни стрел — был общий порыв ненависти, силы, боевого гнева, спаявший их в непобедимое целое.

Выскочив из леса, еще раз приостановились. Снова разом пустили стрелы. Радим, оценивая отпущенное им время до прямого столкновения, позволил стрелять. Сергей смотрел, как наконечник ложился выше полированных лат, и стрела, взметнувшись вверх и сразу уменьшаясь, летит к обру, чтобы вонзиться в него занозой.

Тетива звенела беспрестанно — никто не жалел стрел. Пущенная из тяжелого лука стрела на эти двести шагов пробивала латы обров и по самое оперение втыкалась в лорков.

Время остановилось, только пели стрелы и падали, падали обры и лорки… Люди не мигая брали цель, высоко поднимаясь на стременах, и вместе со стрелами пели сердца…

По команде все прекратили стрельбу. Опережая вырвавшихся из леса за спиной первых обров, рванули коней вперед. Сергей ударил каблуком по екнувшему брюху коня и, казалось, взвился над землей. Едва пустив коней вскачь, мигом пересекли ставшее непреодолимым для врагов расстояние.

Из-за шеи умирающего лорка обр протянул руку с мечом. Легко угадав движение, Сергей отклонил лезвие и срубил звериную голову. Рядом с ним товарищи довершали побоище. Несколько человек стреляли в надвигавшихся со стороны леса нерасторопных обров. Откуда-то издали доносился зов сигнальных рогов и рев самих лорков.

Люди хватали стрелы из колчанов мертвых врагов, зная, что теперь до самых селений может не выпасть случая пополнить запасы. Радим громко приказывал пересаживаться на свежих лошадей.

Теперь не было нужды играть в кошки-мышки со смертью — всадники пускали коней во всю мочь, оставляя за спинами растерявшихся врагов. Теперь все верили в свои силы, все видели, что обров можно бить, и души их наполнялись надеждой.

Мощно скакали их кони, Сергей упивался горьковатым ветром, остужающим тело, и вдыхал, вдыхал запах леса, степи, победы… Все были горды победой, с ними летела слава, они были счастливы!

Ночью Виктор отпросился у Радима отъехать к войску обров. Враги кажутся страшнее, когда их не знаешь. От такого множества своих сил они должны быть беззаботны. Михайлов хотел пощупать их ночную оборону.

Радим подумал и отпустил, но приказал быть с первыми петухами в отряде.

Виктор предложил Сергею ехать с ним. Радим и тут согласился, а Волков тем более не возражал.

Они не хотели помощников, а Радим не предложил, видно полагая, что если пропадут охотники, то пусть менее опытные: не так тяжела потеря племени.

По пути, знакомому днем и лишь узнаваемому сейчас ночью, они добрались до ближайшей рощи. Здесь ре шили привязать коней, а дальше идти пешком. Близость войска угадывалась низким гулом голосов людей и животных и заревом множества костров. Низко пригибаясь, чтобы их не было видно на фоне неба, они продвигались вперед.

Звезды и вышедшая луна высветлили море травы до юрт, очерченных круглой тенью вдали, и вмиг сделали их затею бессмысленной. Слева — засадная роща, где они сегодня так удачно приняли бой, дальше еще один лесок — правее и ближе к лагерю врагов. Сильно звенели цикады, огромные летучие лисицы резали небо ломаными тенями, мягко мышковали совы. Скоро пора будет возвращаться обратно.

Но вдруг, так же неожиданно, как и появилась, луна спряталась за облака. Сначала словно легкой кисеей завесило сверкающий диск, потом завеса становилась все гуще, и вот уже скрылось ночное светило, будто его и не было.

Они шли, пригибаясь все сильнее, стараясь продвигаться без малейшего шума. Под легким низовым ветерком шумели волны ковыля. Рядом кто-то громко вздохнул и сочно зачавкал. Они упали в траву и метрах в двадцати увидели длинные шеи трех лорков и настороженно всматривающихся в степь крокодильи рыла обров.

— Показалось, — послышался немного пришепетывающий голос. — Да и кому здесь быть, эти собаки давно уже драпают без оглядки.

— Догоним, — высказался другой. — Догоним и всех прикончим. Давно я уже не пробовал сладкого мяса.

— На этот раз сладкого будет много, — проговорил еще один собеседник.

Голоса были вполне человеческими и казались странно несовместимыми с теми страшными силуэтами. Они с Виктором медленно, осторожно поползли вперед. Обры, как рассказывали им товарищи по оружию, не