'Леди Маргарет' Дурновария, Англия, 1968 год. В назначенное утро предавали земле прах Илая Стрэнджа. Лишенный черных и пурпурных покровов гроб опускается в отверстую могилу; белые ленты скользят в ладонях могильщиков. Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Земля принимает ей принадлежащее. Неподвижно стоящая в нескольких милях от кладбища 'Леди Маргарет' взревела, пустив струю пара, и огласила окрестные холмы громовым ревом морского чудища. Уже в три часа дня в депо царил полумрак, напоминая о приближении ночи. Свет, сизый и тусклый, просачивался сквозь длинные световые люки, и поперечные балки крыши поблескивали, будто металлические ребра. Под ними томились в ожидании локомотивы: корпус каждого - в два человеческих роста, а кабины чуть не касаются потолка. Тут и там скользили блики света отражения то ли хомутов парового котла, то ли звездчатого рельефного орнамента на маховике. Массивные ведущие колеса утопали в густой тени. В полумраке шагал мужчина. Он двигался уверенно, насвистывая сквозь зубы и постукивая подошвами ботинок об истертый кирпичный пол. На нем были джинсы и толстая фуфайка буксировщика с поднятым от холода воротником. На голову натянута шерстяная шапочка - когда-то красная, а теперь почерневшая и засаленная. Фонарь покачивался в его руке, и отблески света метались по темно-бордовым полосам на боках локомотивов. Он остановился у последнего в ряду локомотива, дотянулся до буксовой челюсти и повесил на нее фонарь. На мгновение застыл, любуясь здоровенными корпусами машин, безотчетно потер руки, вдохнул привычный ненавязчивый запах дыма и машинного масла. Затем взобрался по лесенке в незастекленную кабину и распахнул дверцы топки. Присел и принялся размеренно трудиться. Кочерга звякала о чугунные решетки, пар от дыхания вился у плеч. Растопка готовилась со всей тщательностью: сперва обрывки бумаги, потом сложенные крестиком щепки, наконец несколько лопат угля, брошенных ритмичными движениями из тендера. Поначалу пламя должно быть небольшим - в самый раз для холодного парового котла. Если сразу наддать жару, то расширение будет внезапным, пойдут трещины, начнутся протечки на изгибах воздуховодов хлопот не оберешься. Такие могучие с виду локомотивы на самом деле капризны как дети: их надо ублажать, с ними надобно нянчиться, и только тогда они проявят всю свою силищу. Мужчина отложил лопату и склонился над зевом топки, разбрызгивая парафин из склянки. Теперь смоченный лоскут, спичка… Чирк - и затрещал огонек, вспыхнуло масло. Он затворил дверцы, повернул ручку регулятора, чтобы создать тягу. Выпрямившись, вытер руки ветошью, выбрался из кабины и машинально стал протирать тряпкой полированные поверхности. Над его головой виднелась длиннющая надпись с чванливыми завитушками - название фирмы: 'Стрэндж и сыновья из Дорсета. Дорожные перевозки'. Пониже, на боку большого котла, на медной табличке, было начертано имя самого локомотива 'Леди Маргарет'. Перед этой табличкой рука с тряпкой помедлила, а потом принялась начищать ее без спешки, с ласковой заботой. 'Маргарет' сипела - тихонечко, как бы про себя; вокруг зольника плясали отсветы пламени. Днем сменный бригадир загрузил ей утробу, наполнил котел и цистерны тендера. Уже сцепленные вагоны поджидали на сортировке возле погрузочной платформы склада. Мужчина подбросил угольку, чтоб огонь горел веселей, и понаблюдал, как лениво передвигается стрелка манометра на рабочем цилиндре; потом вытащил из-под колес увесистые дубовые клинья и сложил их в машинном отделении. От разогревающегося бака в сторону кабины шло слабое тепло. Водитель локомотива задумчиво глядел в сторону световых люков на крыше. Середина декабря. И, как всегда, чудится, что Господь скупится на свет - глядь, а дня как и не было, будто моргнул мутный серый глаз. А там и мороз ударит. Уже подмораживает: пока шел по сортировке, ледок на лужах с хрустом проламывался под башмаками - ночная корочка не успевает толком оттаять. Для тех, кто занимается железнодорожными перевозками, погода хуже некуда, многие уже свернули работу. Пришла пора, когда волкам, сколько бы их не осталось, не сидится в лесу. Да и разбойнички… Им сейчас самое раздолье, время года как раз для налетов и грабежей: поздние зимние дорожные поезда - знатная добыча. При этой мысли мужчина поежился. Ладно, последняя ездка. Месяц, а то и больше, ни один поезд не отправится в сторону Побережья. Разве что старый козел Серджантсон рванет на своем хваленом фаулеровском составе. Тогда 'Маргарет' снова пускаться в путь, потому как не бывало, чтобы последним к Побережью отправлялся кто другой, а не 'Стрэндж и сыновья'. Так повелось, так и останется… На рабочем цилиндре уже сто пятьдесят фунтов на дюйм. Мужчина повесил ручной фонарь на ближайший кронштейн и залез обратно в будку: проверил, на холостом ли ходу привод, открыл клапаны цилиндра, плавно повернул рукоять регулятора. 'Леди Маргарет' пробудилась, с шумом заходили поршни, заработали ползуны, размеренные звуки выхлопов внезапным громом отдавались под невысокой крышей кабины. Изо всех щелей валил пар, от дыма, густого и золистого, запершило в горле. Машинист ухмыльнулся - слабо и невесело. Цепочка необходимых действий давно впечаталась в мозг. Проверить сцепление, клапаны цилиндра, регулятор… Маху он дал только однажды, еще мальчишкой, много лет назад - на четырехсильном 'Роби' врубил тягу при закрытых клапанах, отчего сжатый пар вышиб поршень из гнезда. От такой беды у него тогда сердце кровью облилось, но папаша Илай на это не посмотрел, сорвал ремень да отхлестал железной пряжкой. Он затворил клапаны, поставил рычаг реверса на полный ход и снова открыл регулятор. Откуда-то из сумрака возник старик Дикон, бригадир с сортировочной станции, и налег на тяжелые ворота, распахивая их перед 'Маргарет', которая, пуская облачка пара, с грохотом выкатилась к сортировке, где ее поджидали вагоны с грузом. Дикон - холод ему нипочем, он без куртки - проворно зафиксировал сцепку на тяговом брусе 'Леди Маргарет', соединил тормозные принадлежности. Потом застыл руки в боки: бриджи, рубашка грязнющая, седые волосы завитками над кружевным воротником. - Оно бы лучше мне с вами поехать, хозяин… Джесс, не разжимая челюстей, угрюмо помотал головой. Этот вопрос давно решен. Его отец чурался избытка рабочей силы, выжимая все возможное из горстки своих работников, денежки даром не платил. Впрочем, долго ли сохранится подобная традиция зависит от гильдии механиков, которая становится все несговорчивей. Илай вкалывал в транспортном бизнесе почти до смертного часа: за неделю до своей смерти он поручил Джессу объездить на 'Маргарет' селения на взгорье у Бридпорта, собрать саржу и камвольную ткань от тамошних чесальщиков, - нынче часть именно этого груза поджидала отправки в Пул. В конторе у старика Стрэнджа не оказалось достойного преемника, и с его смертью фирма стала ощущать нехватку рабочих рук. Было бы глупо нанимать новых машинистов сейчас, когда до конца рабочего сезона остались считанные дни. Джесс положил ладонь Дикону на плечо. - Дик, мы без тебя как без рук. Распоряжайся на сортировке, присматривай за моей матушкой. Он хотел бы именно этого. - Тут его лицо на миг исказила страдальческая гримаса. - Это прежде я не мог управиться с 'Маргарет', теперь-то научился. Джесс прошел вдоль состава, подергивая веревки, стягивающие брезент. В тендере и первых двух вагонах все было увязано на славу. Да и в хвосте не стоило проверять сохранность груза - сам паковал накануне, сколько часов ухлопал. Однако он проверил, а заодно убедился, что горят хвостовые огни и фонарь у