Еще одно лезвие из аптечки она зажала в руке и снова вышла в комнату. - Бай-бай, - сказала она. Когда она открыла дверь в коридор, он взревел и кинулся к ней. Вжик! - Это ужасно, - сказала она. - Они режутся, мне следовало это знать. «Преграда для тех, кто вырывает сумки. Разным ночным бродягам. Теперь я определенно могу с ними управиться. А этот куда запропастился? Хватает себя за шею, исполняя дикий танец…» - Пропустил бы меня, - сказала она. - Не стой на дороге, если только не хочешь получить урок. К сожалению, только от женщины. Высоко подняв лезвие, она подошла к двери и открыла ее. Джо сидел на полу, в позе загорающего, прижав ладони к горлу. - Гуд бай, - сказала она. Она закрыла за собой дверь. Теплый, устланный ковром коридор. Женщина в белом халате, что-то напевая под нос, катит тележку, опустив голову, от двери к двери, проверяя номера. Она оказывается прямо перед Юлианой. Теперь она подняла голову, и глаза ее вылезли из орбит, а челюсть отвалилась. - Ну, конфетка… - говорит она, - ты просто пьяная, тебе парикмахер не поможет. А ну, вернись-ка в номер и надень что-нибудь, пока тебя не вышвырнули из этого отеля. Боже милосердный! Она открыла перед Юлианой дверь. - Вели своему приятелю, чтобы он привел тебя в чувство, а я скажу горничной, чтобы она принесла горячий кофе. Ну, скорее, прошу тебя, иди к себе. Она затолкнула Юлиану в номер, захлопнула за ней дверь и покатила свою тележку прочь. Юлиана наконец поняла, что это парикмахерша. Оглядев себя, она открыла, что на ней и вправду ничего нет. Женщина была права. - Джо, - сказала она, - они меня не выпустят. Она нашла кровать, нашла свой саквояж, открыла его и вывалила одежду. Белье, затем кофта и юбка, пара туфель на низком каблуке. - В таком виде уже можно, решила она. Найдя гребень, она быстро причесала волосы. Затем уложила их. - Представляю себе. Эта парикмахерша была права, когда чуть не свалилась с ног. Она встала и пошла искать зеркало. - Да, так лучше. Зеркало было на дверце гардероба. Подойдя к нему, она внимательно оглядела себя, поворачиваясь из стороны в сторону на носках. - Я так растерялась, - сказала она. Она поискала взглядом Джо. - Вряд ли я соображала, что делаю. Ты наверное что-то мне дал. Чтобы это ни было, вместо того, чтобы помочь мне, оно только меня доконало. Продолжая сидеть на полу, схватившись за одну сторону шеи, Джо сказал: - Послушай. Ну и хороша ты. Перерезала мне аорту, артерию на шее. Хихикнув, она хлопнула себя рукой по губам. - Боже, какой ты чудак. В смысле, ты умудряешься все говорить шиворот на выворот. Аорта у тебя в груди. А ты имеешь в виду сонную артерию. - Если я встану, - сказал он, - я истеку кровью за две минуты. Пойми это. Так что окажи мне хоть какую-то помощь, пришли врача или вызови скорую. Ты понимаешь, о чем я говорю? Ты сделаешь это? Ну, конечно сделаешь. Договорились: ты позвонишь или сбегаешь за кем-нибудь. Чуть поразмыслив, она произнесла: - Хорошо, попробую. - Приведи кого-нибудь ради моего спасения. - Сходи сам. - Да рана же не закрылась. Кровь сочилась сквозь его пальцы - она это видела - и стекала вниз по запястью. На полу натекла лужа. - Я боюсь двинуться. Она надела свою новую шубу, закрыла новую кожаную сумку, подхватила свой саквояж и столько пакетов, принадлежащих ей, сколько могла унести. Особо она постаралась унести большую коробку с аккуратно уложенным там голубым итальянским платьем. Открывая дверь в коридор, она обернулась к Джо. - Может быть, я смогу сказать администратору. Там, внизу. - Да, - с надеждой сказал он. - Очень хорошо. Я скажу им. И не ищи меня в Канон-Сити, потому что я туда не собираюсь возвращаться. Ведь при мне почти все ассигнации рейхсбанка, так что я, несмотря ни на что, в выигрыше. Прощай. Возле лифта ей помогли хорошо одетый пожилой бизнесмен и его жена: они взяли у нее пакеты и передали их внизу в вестибюле коридорному. - Спасибо, - сказала им Юлиана. Коридорный понес вещи через вестибюль на панель перед отелем, а она нашла служащего, который объяснил ей, как добраться до автомобиля. Вскоре она уже стояла в прохладном бетонном подземном гараже, ожидая, пока служащий выведет наружу ее «студебеккер». Она вынула из сумки горсть мелочи, дала служителю на чай и через мгновение уже поднималась по тускло освещенному пандусу на темную улицу, освещенную фарами ее и чужих автомобилей, отблесками неоновой рекламы. Швейцар в ливрее лично уложил ее багаж и пакеты в багажник и улыбнулся ей так чистосердечно, что она дала ему прежде чем уехать, громадные чаевые. Никто не пытался ее остановить, и это даже удивило ее. Никто даже бровью не повел. Она решила, что они, наверное, думают, что заплатит Джо, а, может быть, уже заплатил, когда брал номер. Ожидая зеленого света у светофора, стоя в ряду других машин, она вспомнила, что не сказала администратору, что Джо сидит на полу номера и нуждается в помощи врача, что он ждет и будет ждать до скончания века, или до тех пор, пока утром не появится уборщица. «Лучше мне вернуться, - подумала она, - или позвонить. Остановлюсь около телефона-автомата. Но ведь это так глупо, - подумала она тут же, продолжая выискивать место, где бы остановиться и позвонить. - Кто бы подумал такое всего лишь час назад, когда мы регистрировались, когда поднимались наверх. Мы уже собрались было идти обедать, мы, возможно, даже выбрались бы в ночной клуб». Она снова заплакала. Слезы капали с кончика носа на кофту, но она продолжала ехать. «Очень плохо, что я не посоветовалась с Оракулом, он-то знал бы все и предупредил бы меня. И почему я этого не сделала. В любое время я могла бы у него спросить в любом месте во время поездки или даже перед отъездом». Она невольно застонала. Эти звуки - какое-то завывание, никогда прежде ею не издаваемое - ужаснули ее, но она не могла сдержаться, несмотря на то, что сцепила зубы. Жуткое монотонное пение, причитания вместе со стенаниями, исторгались через нос. Она остановилась у обочины и долго сидела, не выключая мотора, вся дрожа, засунув руки в карманы пальто. «Господи, - говорила она себе, - как это все ужасно. Ну что ж, а иначе никак и не могло получиться». Она вышла из машины и вытащила из багажника свой саквояж, открыла его на заднем сиденье и принялась рыться в одежде и обуви, пока в руках не оказались два черных тома оракула. Здесь, на заднем сидении машины с включенным мотором, она начала бросать три монеты Средне-Западных Штатов. Единственным источником света служила витрина крупного универмага. «Что я должна сделать?» - это был ее вопрос оракулу. - «Скажи мне, что мне делать, пожалуйста». Гексаграмма сорок два с бегущей строкой, переходящей на гексаграмму сорок три. Прорыв. Она жадно набросилась на строчки гексаграммы, последовательно улавливая в своем сознании их скрытый смысл, постигая их значение. Гексаграмма точно описывала создавшееся положение - еще одно чудо. Все, что произошло, здесь представало перед ее взором схематично, в виде наброска: «Это содействует вопрошающему предпринять что-либо. Это способствует пересечь великие водные пространства». «Значит, надо ехать дальше и совершить нечто такое, что важно для меня, ни в коем случае не останавливаясь здесь. А теперь строчки, сопутствующие гексаграмме». Она читала их, шевеля губами: «Десять пар черепах не устоят перед ним. Непреклонное упорство приносит удачу. Король представляет его ногу». Теперь шестая строка на третьей полосе. Когда она прочла ее, у нее закружилась голова. «Несчастья ведут к обогащению. Не следует порицать за это, если ты искренен и стараешься идти прямо, а также никому не открываешься и только в тайном послании сообщаешь обо всем правителю». Правитель - имеется в виду Абендсен. Тайное послание - это новенький экземпляр его книги. Несчастья - Оракулу известно обо всем, что с ней произошло, о тех ужасах, которые она пережила, общаясь с Джо, как бы его не звали по-настоящему. Она прочла и шестую строку на четвертой полосе: «Если будешь идти прямо и сообщать обо всем правителю, он выслушает тебя». Она поняла, что должна туда отправиться, даже если Джо будет ее преследовать. С такой же жадностью она набросилась на последнюю бегущую строку, девятую строку. 'Он никому не позволит возвыситься. Кто-то даже ударит его. Ему не удастся сохранить свое сердце в покое. Случиться беда'. Она подумала, что речь идет об убийце, о людях гестапо, о том, что Джо или кто-то такой же, как и он, все-таки доберется туда и убьет Абендсена. Она быстро пробежала последнюю оставшуюся часть гексаграммы сорок три. Заключение. «Абсолютно необходимо изложить суть дела перед троном короля. Во всеуслышание выложить всю правду. Несмотря на опасность нужно уведомить свой собственный город. Не следует больше уповать только на оружие. Нужно предпринимать решительные шаги». Значит, нет смысла возвращаться в гостиницу и думать о судьбе Джо. Это бесполезно, потому что, если не он, так будут посланы другие. Снова оракул еще более настойчиво говорит, что нужно ехать в Шайенн и предупредить Абендсена, не обращая внимания на опасность, с этим связанную. «Я обязана открыть ему правду». Она закрыла книгу. Снова усевшись за руль, она дала задний ход и влилась в поток автомобилей. Она быстро сообразила, как выехать из центра Денвера на главное шоссе, ведущее на Север. Она ехала так быстро, как только мог ее автомобиль. Мотор ревел и трясся так, что временами ей казалось, что руль вырывается из рук, а сиденье вырывается из-под нее. Содержимое отделения для перчаток непрерывно тарахтело. «Спасибо доктору Тодту и его автотрассам», - говорила она себе, мчась сквозь тьму, озаряемую только светом ее фар и видя только разграничительные линии на шоссе. К десяти часам вечера все еще не добралась до Шайенна из-за аварии колеса, и потому ей оставалось только свернуть со скоростной магистрали и начать поиски места для ночлега. На дорожном знаке впереди было написано: «Грили. Пять миль». Медленно проезжая по главной улице Грили несколькими минутами позже, Юлиана решила, что