Островов придерживается точки зрения, согласно которой замыслы Германии низвести население Европы и Средней Азии до положения рабов - плюс истребление всех интеллектуалов, буржуазных элементов, патриотической молодежи и многого другого - обернется экономической катастрофой. До сих пор нацистов спасали только внушительные достижения германской науки и промышленности. Чудесное оружие, так сказать… - Да. Мистер Тагоми сел в кресло за свой стол, держа трубку в руке. - Так же как и их удивительные ракеты ФАУ-1 и ФАУ-2 и реактивные истребители военного времени. - Все, что они делают, это всего лишь ловкость рук, - сказал эксперт по рудам. - Главным образом их экономика держится на использовании атомной энергии и на том, что внимание широких кругов общественности систематически отвлекается, ну хотя бы запуском ракет на Марс и Венеру. Так сказал докладчик. - Значение всех этих факторов сильно преувеличено нацистами, - заметил мистер Тагоми. - Прогноз докладчика был очень мрачен. Он сказал, что возникло ощущение, будто большинство высокопоставленных нацистов отказывается открыто смотреть в лицо фактическому застою в экономике. Поступая так, они еще больше развивают эту тенденцию к еще более рискованным и грандиозным авантюрам, и меньшей предсказуемости, к меньшей стабильности экономики в целом. Сначала цикл фанатичного энтузиазма, затем страх, затем решения партии и жесты отчаяния, все опять идет по кругу. Все это, как он указал, ведет к тому, что власть могут захватить в крайней степени безответственные и безрассудные претенденты. Мистер Тагоми кивнул невидимому собеседнику. - Значит, мы должны предполагать скорее худшее, чем благоприятное. В этой нынешней схватке и трезвые и ответственные потерпят поражение. - А кто же по его мнению является наихудшим? - спросил мистер Тагоми. - Гейдрих. Доктор Зейсс-Инкварт. Герман Геринг. Однако об этом он высказался недостаточно подробно. - Что еще? - Он сказал, что мы должны крепить веру в императора и правительство в этот час более, чем всегда… Что мы должны с доверием взирать на своих руководителей. - Была минута скорбного молчания? - Да. Мистер Тагоми поблагодарил собеседника и положил трубку. Он пил чай, когда зажужжал интерком. - Сэр, вы хотели отправить соболезнование германскому консулу, - раздался голос мисс Эфрикян. - Вы изволите продиктовать мне его сейчас? Тут мистер Тагоми осознал, что совсем забыл об этом и попросил секретаршу в кабинет. Она сейчас же вошла, обнадеживающе улыбаясь. - Вам теперь лучше, сэр? - Да. Инъекция витаминов помогла. Она на несколько секунд задумалась. - Напомните мне, как фамилия германского консула? - Фрейер Гуго Рейсс. - Майн герр, - начал мистер Тагоми. - До нас дошла ужасная весть о том, что ваш вождь, герр Мартин Борман, пал в борьбе со смертью. Слезы душат меня, когда я пишу эти строки. Когда я вспоминаю о героических деяниях, совершенных герром Борманом по обеспечению спасения народов Германии от врагов, как внутренних, так и внешних, а также о потрясающих душу твердых мерах, направленных против малодушных и предателей, желавших лишить человечество перспективы покорения космоса, куда устремились светловолосые, голубоглазые представители нордических рас в своей неуемной… Он остановился, продолжать можно было до бесконечности, и он понял, что уже не сможет закончить предложение. Мисс Эфрикян выключила диктофон, вся преисполнившись ожидания. - Сейчас великие времена, - сказал он ей. - Мне записать это, сэр? Это войдет в послание? В нерешительности она снова включила аппарат. - Это я вам сказал, - произнес мистер Тагоми. Она улыбнулась. - Прокрути-ка то, что я сказал. Завертелись бобины, затем он услышал свой голос, тонкий, металлический, исходящий из громкоговорителя диаметром в два дюйма. -…совершенных… по спасению… Как будто какое-то насекомое скреблось и билось внутри аппарата, подумал он. - А вот и заключительная фраза, - сказал он, когда лента остановилась. - Решимости бороться и принести себя в жертву, а тем самым обеспечить такое место в истории, з которого никакая форма жизни не сможет их изгнать, что бы не случилось с миром. Он замолчал. - Все мы насекомые, - затем сказал он мисс Эфрикян. - Слепо рвемся к чему-то ужасному и божественному. Вы согласны? Он поклонился. Мисс Эфрикян, не отрываясь от диктофона, слегка поклонилась в ответ. - Отправьте это. Подпишите и тому подобное. Подработайте предложения по своему усмотрению, так, чтобы они приобрели хоть какой-нибудь смысл. Когда она выходила из кабинета, он добавил: - Или так, чтобы они ничего не значили вообще. Любой вариант, какой вы сами сочтете предпочтительным. Открывая дверь кабинета, она с любопытством взглянула на него. Когда она ушла, он принялся за обычные повседневные дела. Но почти тут же мистер Рамсей предупредил его по интеркому: - Сэр, звонит мистер Бейнес. «Хорошо, - подумал мистер Тагоми. - Теперь мы сможем начать важный разговор». - Соедините меня с ним, - сказал он, поднимая трубку. - Мистер Тагоми, - послышался голос мистера Бейнеса. - Добрый день. Из-за смерти канцлера Бормана я был вынужден неожиданно покинуть свой кабинет утром. Тем не менее… - Мистер Ятаба еще не связался с вами? - Пока еще нет, - ответил мистер Тагоми. - Вы предупредили свой персонал, чтобы они его не упустили? - спросил мистер Бейнес. Он казался взволнованным. - Да, - сказал мистер Тагоми. - Мои люди сейчас же проводят его прямо ко мне, как только он прибудет. Он тут же сделал пометку на календаре, сказать об этом мистеру Рамсею. До сих пор у него не дошли до этого руки. Похоже, переговоры не начнутся, пока не прибудет пожилой джентльмен. Это повергло его в уныние. - Сэр, мне не терпится начать. Вы представите свои приспособления для прессования пластмасс? Хотя у нас такая неразбериха… - Ситуация изменилась, - сказал мистер Бейнес. - Мы подождем мистера Ятабе. вы уверены в том, что он еще не прибыл? Я хочу, чтобы вы обещали мне, что известите о его прибытии немедленно, после того, как он созвонится с вами. Пожалуйста, постарайтесь, мистер Тагоми. Голос мистера Бейнеса звучал напряженно и отрывисто. - Я даю вам слово. Теперь и он ощутил беспокойство. Смерь Бормана - вот что обусловило изменение обстановки. - А тем временем, - быстро проговорил он, - я бы с удовольствием отобедал в вашем обществе, ну хотя бы сегодня. Мне еще не удалось перекусить. Импровизируя, он решил вернуться к делам. - Хотя мы и подождем конкретных переговоров, возможно, мы могли бы поговорить об общих условиях, в частности о… - Нет, - сказал мистер Бейнес. Нет? - Мистер Тагоми недоумевал и еще сильнее сжал свою трубку. - Я не совсем здоров сегодня, сэр, - сказал он. - Со мной случилось одно прискорбное происшествие. Я так надеялся поделиться с вами своими заботами. - Извините, - сказал мистер Бейнес, - я позвоню вам позже. Раздался сигнал отбоя. Мистер Тагоми быстро положил трубку. «Я обидел его, - подумал мистер Тагоми. - Он, должно быть, догадался, что я забыл предупредить персонал об этом пожилом джентльмене. Но ведь это такая мелочь». Он нахал кнопку и сказал: - Мистер Рамсей, пожалуйста, зайдите ко мне. «Я могу немедленно это поправить. Тут дело в чем-то более крупном, - решил он. - Его потрясла смерть Бормана. Пустяк - и тем не менее проявление моего небрежного, даже, можно сказать, наплевательского отношения», - мистер Тагоми почувствовал себя виноватым. - «Сегодня плохой день. Мне следовало бы проконсультироваться у оракула, выяснить, какой сейчас момент. Я слишком далеко отошел от Тао, по-видимому. Под действием какой из шестидесяти четырех гексаграмм, - поинтересовался он, - нахожусь я сейчас?» - Он открыл ящик стола, вытащил оттуда оба тома «Книги перемен» и положил их на стола, вытащил оттуда оба тома «Книги перемен» и положил их на стол. - «С какого же вопроса начать? Во мне столько вопросов, что не знаю, как же правильно построить их». Когда мистер Рамсей вошел в кабинет, он уже получил гексаграмму. - Смотрите, мистер Рамсей. Он показал ему на открытую книгу. Гексаграмма была сорок семь. Подавленность, изнеможение. - В общем-то предзнаменование плохое, - сказал мистер Рамсей. - Какой был ваш вопрос, сэр? Если только я не обижаю вас, спрашивая об этом. - Я справился относительно текущего момента, - ответил мистер Тагоми. - Момента для всех нас. Переходящих строк нет. Статическая гексаграмма. Он захлопнул книгу.