Повернувшись к нему, сильно вцепившись в плечо, она почти что крикнула ему в ухо: - Поэтому Германия и Япония войны проиграли! Он рассмеялся. Глядя на него, пытаясь отыскать что-то в его глазах - он не мог понять, что, да к тому же ему приходилось следить за дорогой - она сказала: Это совсем не смешно. Могло же получиться так, что Соединенные Штаты расколотили бы японцев и… - Как? - прервал он ее. - Он как раз все это и изложил. Она на мгновение замолчала. - В форме романа. Естественно, там масса замечательного, иначе люди бы не читали эту книгу. Там есть и герой - очень интересный поворот; существуют двое молодых людей, парень служит в американской армии, девушка… Президент Тагвелл оказывается очень ловким политиком. Он прекрасно понимает, что замышляют японцы, - продолжала она взволнованно. - Об этом можно спокойно говорить: японцы не препятствуют распространению этой книги в ТША. Я где-то прочла, что многие из них ее читали. Она популярна на Родных Островах и вызвала кучу толков и пересудов. - Послушай, о что он говорит о Пирл-Харборе? - Президент Тагвелл был настолько предусмотрителен, что велел всем кораблям выйти в море. Поэтому флот Соединенных Штатов не был уничтожен. - Понятно. - Поэтому никакого Пирл-Харбора и не было. Они напали, но все, чего добились - это утопили несколько мелких суденышек. - Она называется «Саранча…» - как там? - «Саранча садится тучей». Это цитата из библии. - Значит, Япония потерпела поражение, потому что не было Пирл-Харбора. Но, послушай, - сказал Уиндем-Матсон, - никакие события, подобные тем, которые пригрезились этому парню, вроде города на Волге, смело названному Сталинградом, никакая оборона не смогла бы добиться большего, чем некоторой отсрочки окончательной развязки. Ничто не могло повлиять на нее. Слушай. Я встречался с Роммелем в Нью-Йорке, когда был там по делам в 1943 году. Фактически он всего лишь раз, да и то издали, видел Военного Губернатора США на приеме в Белом Доме. - Какой человек! Какое достоинство и выправка. я знаю, что говорю, - закончил он. - Да, было ужасно, - сказала Рита, - когда на место Роммеля пришел этот мерзавец Ламмерс. Вот тогда-то и начались эти повальные убийства и эти концентрационные лагеря. - Они существовали и тогда, когда губернатором был Роммель. Она махнула рукой. - Но это скрывалось. Может быть эти бандиты и СС и тогда творили всякие беззакония, но он не был похож на остальных: он напоминал прежних прусских военных. Суровый… - Я скажу тебе, кто на самом деле хорошо поработал в США, - сказал Уиндем-Матсон. - Кто больше всех сделал для возрождения экономики. Альберт Шпеер, а не Роммель и не организация Тодта. Шпеер был лучшим из тех, которых партия направила в Северную Америку. Это он добился, чтобы все эти заводы, тресты и корпорации - все-все - снова заработали, и притом эффективно. Мне хотелось бы, чтобы и у нас здесь было что-нибудь подобное - ведь сейчас в каждой отрасли экономики конкурируют не менее пяти фирм, и при этом несут ужасные убытки. Нет ничего более глупого, чем конкуренция в экономике. - Не знаю, я не смогла бы жить в этих жутких трудовых лагерях, этих поселках, которые были понастроены на востоке. Одна моя подруга там жила. Ее письма проверяла цензура, и поэтому она не могла рассказать обо всем, пока не переехала снова сюда. Она должна была подниматься в шесть тридцать утра под звуки духового оркестра. - Ты бы к этому привыкла. У тебя было бы чистое белье, жилье, хорошая еда, отдых, медицинское обслуживание. Что еще нужно? Молочные реки? Его большой немецкий автомобиль продолжал бесшумно прорезать холодный туман ночного Сан-Франциско.
Мистер Тагоми сидел на полу, поджав под себя ноги. В руках он держал пиалу с черным чаем, на которую сначала подул, а потом улыбнулся мистеру Бейнесу. - У вас здесь прелестное место, - сказал Бейнес. - Здесь какое-то спокойствие, на Тихоокеанском побережье. Там у нас совсем не так. Уточнять ему не захотелось. - Бог говорит с человеком под знаком Пробуждения. - Это цитата из Оракула. Реакция сознания на поспешные выводы. «Вот он о чем», - подумал Бейнес рассеянно и улыбнулся про себя. - Мы абсурдны, - сказал мистер Тагоми, - потому что живет по книге пятитысячелетней давности. Мы задаем ей вопросы, как будто она живая. Так же как и библия христиан. Многие книги по существу живые. И это совсем не метафора. Дух оживляет их. Правда? Он заглянул в лицо мистера Бейнеса, ожидая реакции. Тщательно подбирая слова, Бейнес ответил: - Я слабо разбираюсь в вопросах религии. Она вне поля моей деятельности. Я предпочитаю обсуждать такие вопросы, в которых хоть немного разбираюсь. На самом же деле у него не было полной уверенности, что ему понятно, о чем говорит мистер Тагоми. «Должно быть, я устал, - подумал мистер Бейнес. - Все, с чем я столкнулся, приобретает какой-то нереальный оттенок. Все будто валяют дурака. Что это за книга пятитысячелетней давности? Эти часы Микки-Мауса, сам мистер Тагоми, хрупкая чашка в руке мистера Тагоми…» Со стены на мистера Бейнеса уставилась огромная голова буйвола, грозная и уродливая. - Что это за голова? - неожиданно спросил он. - Это, - сказал мистер Тагоми, не что иное, как создание, которое поддерживало жизнь туземного населения в былые дни. - Понятно. - Может быть показать вам искусство забивания буйволов? Мистер Тагоми поставил чашку на столик и поднялся. Здесь, дома, вечером, он был одет в шелковый халат, комнатные туфли и белый шарф. - Вот я на железной лошадке. Он слегка присел. - На коленях у меня верный винчестер образца 1866 года из моей коллекции. Он вопросительно взглянул на мистера Бейнеса. - Вас, видимо, утомило путешествие, сэр? - Боюсь, что да, - ответил Бейнес. - Все это как-то ошеломляет. Заботы о делах… «И другие», - подумал он. У него болела голова. Узнать бы, можно здесь, на Тихоокеанском побережье, достать хорошие анальгетики, выпускаемые ИГ Фарбен? Он привык глотать их, когда болел затылок. - Все мы должны во что-нибудь верить, - сказал мистер Тагоми. - Нам не дано знать все ответы. И вперед мы тоже заглянуть не в силах. Остается только полагаться на себя. Мистер Бейнес кивнул. - У моей жены, возможно, что-нибудь найдется от головной боли, - сказал мистер Тагоми. Он заметил, что поднял очки и трет лоб. - Боль причиняют глазные мышцы. Извините меня. Поклонившись, он вышел из комнаты. «Что мне сейчас нужно - так это сон, - подумал мистер Бейнес. - Одна спокойная ночь. Или дело в том, что я не в состоянии смело смотреть в лицо возникшей ситуации, уклоняюсь от острых углов?» Когда мистер Тагоми вернулся, неся стакан воды и что-то вроде пилюли, мистер Бейнес сказал: - Мне действительно следует попрощаться и отправиться к себе в гостиницу, но вначале я хотел бы кое-что выяснить. Мы, конечно, можем поговорить о делах и завтра, если вас это устроит. Вам сказали о третьей стороне, которая должна присоединиться к нашим переговорам? Лицо мистера Тагоми на мгновение выразило удивление. Затем удивление исчезло и лицо его вновь стало спокойным. - Мне ничего об этом не сказали. Однако это, конечно, интересно. - С Родных Островов. - О, - вымолвил мистер Тагоми. На сей раз на его лице никакого удивления не отразилось, самообладание его было абсолютным. - Пожилой бизнесмен, удалившийся от дел, - сказал мистер Бейнес. - Он плывет морем. На сегодняшний день он, вероятно, уже недели две в пути. У него предубеждение против воздушных путешествий. - Человек с причудами, - заметил мистер Тагоми. Круг его интересов позволяет ему быть хорошо осведомленным о состоянии рынков на Родных Островах. Он сможет дать вам ценную информацию, а в Сан-Франциско он едет все равно для лечения. Все это не так уж важно, но придаст большую точность нашим переговорам. - Да, - сказал мистер Тагоми. - Он поможет избежать ошибки, связанной с рынком родины. Я не был там больше двух лет. - Вы хотели дать мне эту пилюлю? Мистер Тагоми удивленно опустил глаза и увидел, что он до сих пор держит в руках пилюлю и стакан воды. - Простите меня. Это очень сильное средство, называется заракаин и производится фармацевтической фирмой в провинции Китая. Разжимая ладонь, он добавил: - К нему не привыкаешь. - Солидная реклама, - сказал мистер Бейнес. Он приготовился взять пилюлю. - Он появится, вероятно, непосредственно в вашем Торговом Представительстве. Я запишу его фамилию, чтобы ваши люди его не завернули. Встречаться с ним я не встречался, но слышал, что он слегка глуховат и чудаковат. Хотелось бы быть уверенным, что он не разозлится. Казалось, что мистер Тагоми понимает, о чем идет речь. - Ему нравятся рододендроны. Счастье его будет полным, если вы сможете подсунуть кого-нибудь, кто смог бы поговорить с ним об этом в течении хотя бы получаса, пока мы будем договариваться о встрече. Да, фамилия. Сейчас я запишу. Приняв пилюлю, он достал ручку и записал. - Мистер Синиро Ятабе, - прочел мистер Тагоми на листке бумаги. Он аккуратно вложил его в записную книжку. - Еще один момент. Мистер Тагоми медленно поднял чашку за край и изобразил на своем лице внимание. - Несколько деликатный. Этот джентльмен в стесненном положении. У него почти ничего нет. Некоторые рискованные предприятия в конце его карьеры не привели к успеху. Понимаете? - И теперь у него нет состояния, - продолжил мистер Тагоми, - возможно он вообще живет на пенсию. - Вот именно. А пенсия чрезвычайно небогатая. Поэтому ему приходится время от времени ее чем-то подкреплять. - В нарушение некоторых постановлений, - добавил мистер Тагоми, - правительства Метрополии и его раздутого бюрократического аппарата. я понял ситуацию. Пожилой джентльмен получает вознаграждение за консультацию, произведенную у нас, не сообщая об этом в свой пенсионный отдел.
