— Впереди земля!

— Свистать всех наверх! — заорал Черный Ус.

И растрепанные матросы, не выспавшиеся из-за бурной штормовой ночи, по одному и по двое стали выползать на палубу. При виде гористого острова и его манящей густой зелени они заулыбались.

— Ложись в дрейф, парни! — крикнул Черный Ус. — Поднять грот! Право руля! Через час вы получите свежую воду и кокосовые орехи!

Моряки разразились радостными криками и так споро приступили к работе, что Сми даже не пришлось повторять приказ.

«Веселый Роджер» приблизился к острову и прошел вдоль берега, пока не наткнулся на хорошее место для якорной стоянки — лагуну. Черный Ус поднес подзорную трубу к глазам, выискивая, нет ли впереди скал или рифов, но ничего не обнаружил. Затем он навел трубу на пляж.

По песку тянулась цепочка следов!

— Сми, быстро подготовь отряд для высадки! — скомандовал Черный Ус.

— Заткнись и дай послушать!

Сланк пнул Малыша Дика, храпевшего во всю мощь своих легких.

Малыш Дик всхрапнул и проснулся. Струйка слюны стекала по его подбородку, а оттуда на пол.

Помещение, в котором заперли Сланка и Малыша Дика, служило корабельным карцером, и здесь же держали скотину. По правде говоря, пленники и сейчас делили помещение со свиньей и коровой. И ни те ни другие не были рады таким соседям.

— А? Где я? — спросил Малыш Дик, садясь.

— Тихо! — шикнул на него Сланк. — Они что-то кричат.

Он прижался ухом к сырому низкому потолку, прислушался, потом сообщил:

— Они увидели землю!

— Землю? — переспросил Малыш Дик. — Но мы же посреди океана.

— Наверно, какой-то остров, — сказал Сланк. — Самое время убраться с этого корабля.

— Но как? — Малыш Дик оглядел окружающие их железные решетки. — Мы же их даже согнуть не можем.

Они уже пытались это проделать ночью: вцеплялись в прут вдвоем и тянули изо всех сил. Но даже мощные мышцы Малыша Дика не смогли справиться с железом.

— У меня есть идея, — сказал Сланк. — Дай мне твой ремень.

— Мой ремень? — недоуменно переспросил Малыш Дик.

— Давай его сюда и не болтай! — прикрикнул Сланк, снимая также собственный ремень.

Он связал ремни, а потом встал напротив коровы и перекинул их через два железных прута, перекрывающих выход из карцера. Корова беспокойно переступила с ноги на ногу, но Сланк схватил веревку, свисающую с ее шеи, и быстро привязал ее к ремням.

— Теперь видишь? — спросил Сланк.

— Ничего я не вижу, кроме коровы, привязанной к клетке, — пожал плечами Малыш Дик.

— К выходу из клетки, — поправил его Сланк. — Когда корова дернется, дверь распахнется.

— А с чего бы вдруг корове дергаться? — удивился Малыш Дик.

— Ты начнешь ее доить, — сказал Сланк.

— Но я не умею доить корову! — сказал Малыш Дик.

— Вот именно, — кивнул Сланк.

Когда Питер проснулся, он лежал ничком, рот у него был забит песком, а на голове сидела какая-то птица. Питер выплюнул песок, и птица, пронзительно вскрикнув, вспорхнула и села на несколько ярдов дальше, явно огорченная утратой такого удобного насеста, как густые рыжие волосы Питера.

Все еще выплевывая песок изо рта, Питер встал, пошатываясь и щурясь, и огляделся. Сверкание белого песка под ярким солнцем едва не ослепило его. Пляж, окружающий лагуну, протянулся на несколько сотен ярдов в обе стороны. Впереди, ярдах в пятидесяти, тянулась цепочка пальм. За пальмами начинался горный склон, заросший густой зеленью.

Питер посмотрел на птицу, а птица — на него.

— Ты мне, случайно, не скажешь, где это я? — спросил Питер.

Птица промолчала.

— Ну, я слишком и не надеялся, — сказал Питер.

У него зудело все тело. Он был голоден. Горло его саднило, ведь он наглотался морской воды. Питер с трудом поплелся к деревьям. Он хотел подняться на холм, поискать ручей. В таком зеленом месте обязательно должна быть вода.

Но Питер все еще был слаб после перенесенных в море испытаний и поэтому, добравшись до пальм, решил немного передохнуть. Он уселся под деревом, прислонившись к шершавому серому стволу, и закрыл глаза.

Но вдруг почувствовал, что на его лицо легла чья-то тень.

— Привет, Питер, — сказала Молли.

— Молли! — воскликнул Питер, с трудом поднимаясь на ноги. — Это ты!

Ему показалось, что он сморозил какую-то глупость, но Молли, похоже, не обратила на это внимания.

— Да, — согласилась она, — это я. С тобой все в порядке?

— Да, — ответил Питер, стряхивая с одежды песок. — Я в порядке. И я… В смысле, ты… То есть ты… — Он запнулся и покраснел.

— Что такое, Питер?

— Спасибо тебе. За то, что меня спасла.

Молли шагнула вперед и взяла Питера за руку. Ее прикосновение показалось ему чудесным. Он опустил глаза, чтобы Молли ничего не заметила.

— Питер, — сказала она, — это мне следует тебя благодарить. Ты помог мне, когда я отчаянно в этом нуждалась. Ты выбросил сундук с корабля. Рисковал жизнью ради меня. И то, что я попыталась не дать тебе утонуть, — самое меньшее, что могла для тебя сделать. Мне только очень жаль, что я тебя не удержала…

— Ты не виновата! — возразил Питер. — Я сам не мог больше держаться.

— Когда ты упал, — продолжала Молли, — я начала снижаться, и, к счастью, ветер отнес меня на этот остров, неподалеку отсюда. И с того момента я обыскивала остров, надеясь, что ты… я ужасно беспокоилась, Питер, и когда я увидела тебя тут под деревом…

Теперь пришел черед Молли опускать глаза. Первым неловкое молчание нарушил Питер.

— А ты не видела тут ручей? — спросил он. — Жутко пить хочется.

— Нет, ручья я пока не нашла, — ответила Молли. — Но мне кажется, воду я нашла.

— Как это?

— Вон там, на берегу, недалеко отсюда, бочка. Судя по виду, это бочка с водой с «Гдетотама».

— «Гдетотам!» — произнес Питер, вдруг вспомнив о корабле. — Как ты думаешь, он… то есть Джимми и остальные… как ты думаешь…

Молли погрустнела.

— Не знаю, Питер. Мы можем лишь надеяться, что с ними все в порядке. А пока нам следует позаботиться о себе.

— Ты о чем?

— Ну, для начала нам нужно оттащить эту бочку с водой подальше от моря, пока отлив не унес ее обратно. Она нам пригодится, если мы не сумеем найти воду. А еще рано или поздно нам придется заняться поисками еды. И самое главное, мы должны отыскать сундук.