спиной к застекленному книжному шкафу, уставленному литературой по педагогике и математическим дисциплинам: среди учебников и методичек встречались отдельные экземпляры издания пятидесятых годов. Квартира принадлежала пожилой женщине, Анне Ивановне, после выхода на пенсию еще лет десять работавшей учительницей в средней школе. Сейчас она перебралась к младшему сыну в пригородный поселок Исаково, Бушмин оказался первым из квартирантов, кого она решилась впустить в свою скромно обставленную обитель.

— Андрей, ты, часом, не калымил прошлой ночью?

— Когда? — переспросил Бушмин, оттягивая время. — Ночью, говоришь?

— Не придуривайся, — строго сказал Прохоров. — Я, кажется, задал вопрос.

— Ты, Александр, никак допрашивать меня собрался? — мрачно поинтересовался Бушмин. Недавнюю сонливость как рукой сняло.

— Тогда вопрос, что называется, в лоб: где ты был между двумя и тремя часами ночи?

— Хоть убей, Александр, не могу понять, чего ты от меня добиваешься?

Прохоров смерил его мрачным взглядом.

— Когда ехал к тебе, думал, что ты по случайности в тот список попал. Надеялся — чистое совпадение. Но теперь вижу, что дело обстоит хреново. Так хреново, Андрей, что ты даже себе не представляешь.

Бушмин выдвинул из-за стола стул с высокой гнутой спинкой и, оседлав его верхом, приготовился к нелегкому разговору. С Саней Прохоровым он подружился еще на первом курсе «системы», так что их знакомство длится уже чуть поболее десяти лет, друг друга они знают как облупленных. Если Демченко, к примеру, по складу своего характера балагур и мастер по части подначек и розыгрышей, то Александр, напротив, всегда славился своей выдержкой и серьезным отношением к любому порученному ему делу. В этом плане у него много общего с Бушминым. Тот слыл педантом по службе, умел выдерживать дистанцию с подчиненными и вышестоящим начальством, короче говоря, службу они правили в духе лучших традиций флота и частей специального назначения.

Саша Прохоров не тот человек, который способен на легковесные розыгрыши. И хотя последние годы он служит в другом ведомстве, характер его от этого нисколько не изменился.

— Ну хорошо, допустим, я сегодня ночью действительно выезжал на линию. Обрати внимание, я сказал — допустим. Что из всего этого следует?

— Для начала информация к размышлению. Выражаясь языком протокола, сегодня ночью, между двумя и тремя часами, было совершено разбойное нападение на автоплощадку у Росгартенских ворот. Тебе что- нибудь известно об этом?

— Да вот только что с Иваном об этом толковали, — уклончиво заметил Бушмин. — Знаю со слов Демченко, что охранника там застрелили, но подробностей выяснить не успел, тут как раз ты на пороге появился.

— Тогда слушай внимательно и мотай на ус, тебе моя информация наверняка пригодится. Площадку охраняли двое сторожей, один из них каким-то чудом уцелел. Он дал следаку наколку на некую тачку. Если верить его словам, она крутилась возле площадки в самый разгар событий.

Бушмин ощутил неприятную пустоту внутри.

— Какие-нибудь подробности известны?

— Насколько мне известно, охранник эту подозрительную машину толком не разглядел... Но следствие, Андрюша, сразу же уцепилось за эту ниточку, по той, очевидно, причине, что цепляться им более не за что. И начало помаленьку этот клубочек распутывать.

Прохоров медленно провел ладонями по лицу, словно стряхивая налипшую паутину, затем, расстегнув пуговицу пиджака, поправил сбившуюся набок наплечную кобуру.

— Короче, на настоящий момент уже известны марка автомобиля и его масть. Если говорить конкретно, то ищут «жигуль» восьмой или девятой модели, красного цвета. Соответствующий списочек уже составлен, сейчас пытаются пробить владельца той машины, что отиралась возле площадки в момент перестрелки. У тебя, дружище, девятая модель, цвет совпадает, к тому же в последнее время ты занимаешься по ночному времени частным извозом... Поэтому я спросил первым делом, появлялись уже у тебя оперативники или они взялись проверять список с другого конца? Так или иначе, но они появятся здесь уже в самое ближайшее время.

Бушмин попытался наждачным языком облизнуть сухие губы.

— Постой, Александр... Ты сам себе противоречишь. Только что ты утверждал, что сторож не смог дать точное описание машины. Откуда тогда следствию стали известны такие подробности, как марка и цвет машины?

— Эх, Андрюша... — Прохоров невольно вздохнул, затем с сожалением покачал головой. — Сразу видно, что ты в ментовских делах ни черта не смыслишь. И что печальнее всего, ты даже не представляешь себе всего масштаба событий. Будь иначе, ты бы не устроился тут с Иваном хлебать водку, потому что сегодня тебе как никогда нужно сохранять полную трезвость ума.

— Да мы еще толком и не приложились, так что я еще не утратил способности соображать, — заметил Бушмин. — Можешь переходить прямо к делу.

Прохоров некоторое время колебался, но затем решил выложить все начистоту.

— Я тебе сейчас подброшу кое-какую информацию, но разговор останется между нами.

— Считай, что договорились.

— По правде говоря, я сейчас здорово рискую. — Прохоров в задумчивости потеребил подбородок. — Если в моей конторе узнают, что я выболтал тебе служебную тайну, выгонят взашей с работы и будут, в общем-то, правы. Ну да ладно, мы еще не в таких передрягах бывали, даст бог, и на сей раз прорвемся... Так вот, еще час тому назад я и сам был не в курсе событий, наше подразделение к розыску не привлекали, сам понимаешь — у нас несколько иной профиль. И к тебе я, собственно, сегодня заезжать не собирался, у меня на вечер другая задумка была. Перед тем как домой отправиться, я решил заскочить к одному приятелю в управление. У нас на завтрашний день запланировано одно мероприятие, следовало еще разочек провентилировать вопрос. Заглянул я к нему в отдел, а у них там дым коромыслом... Без всякой задней мысли поинтересовался, из-за чего сыр-бор. С тамошними ребятами я контачу давно и плотно, поэтому особых секретов у них от меня нет, удалось получить информацию из первых рук. Так вот, среди всего прочего и про «жигуленок» я узнал именно от них. В этот момент меня как молнией по голове звездануло: стоп, думаю, а не наш ли это Андрюша Бушмин раскатывал по ночному городу на своей красной «девятке» и ненароком — по причине «фатального везения» — попал в поле зрения следствия?

Бушмин сразу догадался, у кого из разыскников его друг мог разжиться подобного рода информацией. Скорее всего он заезжал к Володе Гладкевичу, тот работает в оперативно-разыскном отделе УВД. Гладкевич двоюродный брат Ларисы, жены Саши Прохорова. Бушмину пару раз доводилось бывать в их компании, кажется, последний раз они отмечали у Прохоровых старый Новый год, так что с Гладкевичем он был знаком.

— Теперь касательно технической стороны дела, — после паузы продолжил Прохоров. — Кроме ребят из ОРО и, само собой, уголовки и гаишников, к розыску, используя собственные каналы и возможности, подключились «крутые»...

— А у этих какой интерес? — перебил Бушмин.

— Хозяин площадки, дабы было тебе известно, Жора Недзвецкий. Вернее, это одна из его площадок. Тебе говорит что-нибудь это имя?

Бушмин вместо ответа угрюмо кивнул.

— Значит, подробности можно опустить, так же как и мотивы их действий. Короче говоря, сегодня весь город стоял на ушах. Для начала опросили таксистов, тех, кто работал в ночь, потом еще глубже стали копать... Первым, кто дал стопроцентную зацепку, оказался сменный охранник из круглосуточного «шопа» на площади Маршала Василевского.

У Бушмина засосало под ложечкой. У «водочного» он простоял минут десять, а то и все пятнадцать, охранник запросто мог его там срисовать.

— Когда парня допросили, то выяснилось, что как раз в тот момент, когда он вышел в предбанник перекурить, к входу подкатил красный «жигуль». Водителя он не разглядел, госномера, естественно, в его памяти тоже не отложились, но время он запомнил. По его словам, это было примерно в половине третьего ночи. Утверждает, что водитель в магазин не заходил — у них вообще в ту ночь клиентов почти не было —