Разгоревшийся между Великим князем Михаилом Александровичем, Игорем Котовым и генералом Драгомировым спор о необходимом реформировании облика российского солдата был столь жарким, что решено было проверить теорию практикой.

«К вечеру! к вечеру извольте показать мне героя будущих баталий!» – гремел Драгомиров, не испытывавший особого пиетета к членам августейшей фамилии, особенно после того, как преподавал ныне здравствующему государю Николаю Александровичу тактику и составил свое, не слишком-то лестное, о нем мнение. Впрочем, к Михаилу Александровичу он относился чуть мягче, делая поправку на горячность молодости и юношеское желание достичь побед при помощи новой формы петличек и выпушек да чудо- оружия. И хотя до пари на английский лад дело и не дошло, но к вечеру, после трудов и стараний, Драгомирову был явлен результат.

– А поворотись-ка, сынку! Экой ты смешной какой! – генерал Драгомиров встал, подбоченясь, перед адъютантом Великого князя, который был одет и снаряжен самым необычайным образом. Надетая на голову адъютанта беретка вида «французский художник» нелепо сочеталась с гвардейской кирасой, автомобильным кожаным костюмом, флотской полосатой нательной рубахой и альпийскими ботинками из гардероба неравнодушного к спорту Михаила Александровича, вооружен же был адъютант пистолетом системы Маузера.

– А я этот фильм успел посмотреть, там еще наши с поляками… – заикнулся было Игорь, но его тут же дернул за рукав Михаил Александрович, испытывавший огромное уважение к одному из лучших военных талантов, каким, без сомнения, был генерал от инфантерии Михаил Иванович Драгомиров.

– Фильм? Впрочем, неважно… – секундно отвлекшийся на реплику Драгомиров еще раз посмотрел на адъютанта и стал давать свои выкладки. – Вот этот ваш маузер. Спору нет – пистолет замечательный. Тем более достоин внимания, если вы говорите, что там, в этом вашем будущем, лучшим оружием является творение господина Калашникова, сделанное, по вашим словам, с некоего германского образчика. Пробитие пулею рельса – это замечательно, но ведь пуля только пролагает дорогу штыку. Вы что, на маузер штык цеплять будете? И зачем каждому солдату стрелять таким количеством пуль? Что пулеметы, что маузеризирование каждого солдата – вещь совершенно бессмысленная. Солдата можно убить одной пулей, к чему посылать убитому вдогон еще десяток? Должно быть, в ваше время подготовка солдат и впрямь столь плачевна, что вам приходится воевать подобным образом. Готовить солдат надобно, готовить со всем возможным тщанием, тогда и не придется тратить пули зазря. А то что же получается – рельс, как вы говорите, пробить можно, а на солдат кирасы, то бишь ваши бронированные жилеты, вешаете, – он постучал по кирасе. – Тяжело, а? Сам знаю, что тяжело. Будь на моих солдатах такое, когда мы под турецким огнем Дунай форсировали, – половина погибла бы не от турок, а утонув в Дунае. А дойдет до рукопашной? Кираса к земле тянет, а у маузера приклад хоть и есть, но такой, что ударишь – а он и отвалится…

– Однако, Михаил Иванович, все же опыт будущего… – попробовал было возразить Михаил Александрович, донельзя разочарованный тем, что все усилия по спешному сбору предметов экипировки пошли прахом, но Драгомиров перебил его:

– Опыт будущего с толком применять надо! Очевидно же, что Европа воевать разучилась совершеннейшим образом. Кто у них там, в будущем, наиболее силен в военном деле? Американцы! Это те самые американцы, которые и воевать-то толком не умеют, что у них за опыт-то? Война северян с южанами, с Мексикой, несколько вылазок южнее. С Испанией они в прошлом году воевали, так что с тех испанцев взять – потеряли больше от болезней, чем в бою. Опять же Игорь рассказывал, что в будущих коалиционных войнах они участвовали хитро, приходя на все готовое перед самой победой. Так разве же это мастера? Напомните мне, где там у них последняя война была?

– В Ираке, во второй раз.

– Ирак… А, верно, это у вас так окрестности Багдада называются. И что же? Вот и воюют столько лет безуспешно: набежит на такого вот, – Драгомиров кивнул на адъютанта, – десяток турок, так он двумя пулями попадет, остальные зазря потеряет, отбиться не сможет – и все, поминай как звали. Вот потому-то и побед у них не видать. Если в будущем вашем не с европейскими неженками воевать, а с азиатами – да такими вот солдатами, – то много не навоюешь.

– Но удары с воздуха, боевые машины, – Великий князь все еще пытался стоять на своем. – Это что, тоже все неверно?

– На войне победа добывается усилиями войск, а техника лишь устраняет препятствия и лишь прилагается к войскам, полная машинизация военного дела невозможна. Впрочем, от удара с воздуха я бы не отказался, да и движущийся форт – вещь небесполезная. Однако же все это, – он вновь кивнул на адъютанта, – и пользу имеет сомнительную, и накладно. Всякому ясно, что мечта о безграничном снабжении патронами – пустой вздор, не соображенный со страшным объемом тех потребностей, которым должна удовлетворять тыловая работа. Но не только по цене маузеровских пистолетов и количеству патронов на каждого солдата накладно. Ведь одни только ботинки против сапог втрое станут, да поставщики для армии цену еще удвоят! Подыми-ка ногу! Посмотрите – носок на ноге, носок, да с патентованым носкодержателем! Вы же каждого рекрута по полгода будете учить носкодержателем пользоваться, а солдат должен учиться тому и только тому, что на войне нужно. А что до новоманерных частей – дайте мне тысячу грамотных рекрутов, умеющих обращаться с мотоциклетками, дайте им мотоциклетки и маузеры, черт с ним – нацепите на них эти кирасы с беретками, научите их в конце концов спрыгивать со всем этим с аэростата и не убиваться при этом об землю – и за год у вас будет полк, способный с кавалерийскою быстротой появиться в тылах у неприятеля, вы, Михаил Александрович, будете его шефом и мотокавалерийским полковником, а высадка ваша повергнет противника в панику. Только где же вы мне возьмете тысячу рекрутов, знающих мотоциклетки? – Драгомиров только махнул рукой…