ваша новая хозяйка, — объявил Уильям ле Клер. — Я снова женился. Вы будете повиноваться ей, ибо и дом, и все, что в доме, отныне принадлежит ей.

Он поднял Джунию с седла, но вместо того чтобы поставить на землю, перенес через порог.

— Старый обычай в этой части страны — переносить новобрачную через порог ее нового дома.

Он опустил ее на пол передней, и Джуния смущенно покраснела, тем более что все это видели слуги, которые, узнав о появлении второй жены хозяина, стали собираться вокруг, улыбаясь и подталкивая друг друга.

Уильям огляделся и знаком подозвал молодую женщину с приятным лицом.

— Это Сьюзен, госпожа моя жена. Она будет тебе служить. Отведи свою хозяйку наверх, Сьюзен, и покажи ее покои.

Сьюзен проводила Джунию в прелестную спальню в конце коридора на втором этаже.

— Комната прежней хозяйки. Тут чисто, но мы не ожидали вашего приезда. Хозяин сказал, что собирается навестить лорда Мортимера.

— Лорд Мортимер — друг моего отца, — пояснила Джуния. — Комната очень красивая, но я привыкла регулярно мыться, а мы три дня пробыли в дороге. Не прикажешь ли принести лохань и воду?

Сьюзен кивнула.

— А где живет ваша семья, госпожа? — спросила она и, подойдя к стенному шкафу, открыла его, вытащила круглую лохань и поставила у очага. — Сейчас скажу париям, чтобы принесли воду. — И, приоткрыв дверь, крикнула:

— Воды для ванны госпожи!

— Моего отца прозвали лордом Драконом. Мы происходим от великого короля Артура. Наше семейное имя — Пендрагон, — пояснила Джуния.

— Значит, вы валлийка, — сообразила Сьюзен. Теперь будет что порассказать другим!

Они все очень удивились, когда Уот ворвался в дом, крича, что хозяин привез с собой новобрачную. Девушка куда моложе леди Адели, упокой Господи ее добрую душу.

Сьюзен решила, что хозяин женился скорее всего ради наследника. Госпожа достаточно хороша, так что детей долго ждать не придется.

Слуги принесли воду и вылили в лохань. Джуния искупалась, надела коричневато-оранжевое нижнее платье и золотую с оранжевым тунику без рукавов. Сьюзен, громко восхищаясь нарядом, повела госпожу вниз, в зал, где Уильям ле Клер ожидал жену.

— Ужин готов, — сообщил он. — Ты, должно быть, сильно проголодалась. Садись и поешь.

Он подвел ее к высокому столу и усадил на хозяйский стул.

После ужина Джуния попросила разрешения уйти, ссылаясь на усталость. Уильям кивнул, но тихо добавил:

— Надеюсь, Джуния, ты помнишь, что сегодня наша брачная ночь.

— Разумеется, милорд. Я буду ждать вас.

«Как странно», — думала она, взбегая по ступенькам. Ее брачная ночь. С Саймоном у нее так и не было брачной ночи. Только грубое соитие в кругу изнывающих от похоти мужчин.

Вернувшись мыслями к прошлому, она решила, что ей совсем не понравилось лежать под мужчиной. Мало того, все это показалось крайне неприятным и болезненным. Говорили, правда, что во второй раз боли не бывает, но так ли это, она не знала.

Сьюзен помогла госпоже раздеться, оставив только сорочку с оборками у выреза и на рукавах, и пока Джуния умывалась и чистила зубы, а потом ужинала, она успела разложить вещи и сейчас протянула Джунии щетку с ручкой из ясеня.

— Можешь идти, Сьюзен. Сегодня ты мне больше не понадобишься, — отпустила ее Джуния.

— Хорошо, госпожа, — кивнула Сьюзен, приседая.

— И, Сьюзен, знаешь, я вдова, — объявила Джуния, предвидя, что слуги, не обнаружив доказательства ее невинности, начнут сплетничать.

Сьюзен покраснела, и Джуния поняла, что была права в своих предположениях.

Оставшись одна, она села на большую дубовую постель. Простыни пахли лавандой, а на занавесках из тяжелого темно-зеленого бархата не было пыли. Джуния расплела косы и принялась расчесываться. В дорогу она надевала вуаль, так что волосы не слишком загрязнились, но все же следует завтра же их вымыть.

Она медленно водила щеткой от макушки до кончиков темных локонов. Комната была светлой и просторной, и ей почему-то было здесь хорошо: то же самое чувство, которое охватило ее при первом взгляде на дом на вершине холма.

Дверь тихо открылась. Вошел Уильям и, улыбаясь жене, принялся раздеваться.

— Можешь переделать комнату по своему вкусу, хотя Адель всегда говорила, что она самая уютная в доме.

— Господь да упокоит добрую душу леди Адели, господин. Она была права. Это уютное местечко, и мне тут спокойно и хорошо. Не думаю, что тут что-то нужно менять.

Говоря все это, Джуния старалась не смотреть на него. Просто не знала, как вести себя с мужчиной в брачную ночь. «И вообще в любую ночь», — мысленно поправила она себя, едва не засмеявшись.

Уильям подошел к ней и взял из руки щетку.

— Позволь мне, — прошептал он, становясь за ее спиной и принимаясь расчесывать длинные пряди. — Что за чудесные волосы! Густые и мягкие. Ты когда-нибудь стригла их?

— Нет, господин, только подравнивала.

— Отливают синевой, как крыло ворона, жена, — заметил он и, отодвинув покрывало волос, припал губами к шее.

Джуния словно окаменела. Не из страха. Просто понятия не имела, что именно должна делать и следует ли вообще что-то делать.

— Ты не снимешь камизу? — вежливо спросил он.

Джулия послушно встала, развязала ленты у выреза, стянула камизу и положила на скамью у очага.

— Повернись, чтобы я смог тебя получше разглядеть, — велел он.

Джуния повернулась, стараясь не смотреть на него. Сердце учащенно билось.

Уильям долго молчал, прежде чем сказать:

— Ты очень красива, жена.

В комнате снова настала тишина, и Джуния наконец взорвалась:

— Не знаю, чего ты хочешь от меня, господин! Ты должен наставить меня, ибо я, честно говоря, не ведаю, что должна делать.

— Вот как? — Уильям снова задумался. — Расскажи мне во всех подробностях, что случилось, Джуния, когда у тебя силой отняли невинность, — велел он, усадив ее себе на колени.

Впервые с того страшного дня Джуния позволила себе думать об этом. До сих пор она не была уверена, что способна на это.

— Меня заставили раздеться, — выговорила она. — Я старалась не выказать страха перед Хьюго де Боуном и его людьми, зная, что именно этого они хотели. Первым делом получить удовольствие от унижения, которое я почувствую, очутившись голой перед ними. Но я не доставила им такого удовлетворения. Потом меня повалили на спину. Двое встали на колени и прижали мои руки к земле. Еще двое развели ноги. Потом Саймона толкнули ко мне. Он очень старался обойтись со мной помягче, но Хьюго взял кожаный ремень и стал охаживать его задницу, чтобы заставить действовать в полную силу. Саймон шепотом попросил кричать погромче, когда лишит меня девственности, иначе его отец разозлится.

Но в словах не было нужды. Боль была мучительной, а мужчины вопили от восторга, радуясь моим страданиям. Многие играли со своей мужской плотью, проливая семя на землю. После того случая я ни разу не позволила Саймону взять себя. Мне было слишком стыдно.

С ужасом и отвращением слушая монотонную речь Джунии, Уильям осознал, как рад, что оба Боуна уже горят в аду. Отец его молодой жены был тысячу раз прав, убив их. Сам он представить не мог, что кто-то способен на такую жестокость. Подобное деяние, совершенное по отношению к добродетельной девушке из хорошей семьи, было по меньшей мере преступным. Теперь, если он хочет иметь наследника, следует как-то