На протяжении нескольких месяцев принц Селим продолжал вызывать к себе по вечерам одну лишь Сайру. Любовь их становилась все сильнее, и разлука даже на несколько часов превращалась в тяжелое испытание. И хотя принц был мягок и учтив со всеми без исключения женщинами гарема, те чувствовали, что ими пренебрегают. И только их любовь к Сайре — а также слух, переданный личной рабыней Сайры своей подруге из числа рабынь, обслуживавших других девушек гарема, о том, что у ее госпожи вот уже больше месяца не было месячных, — удерживала обиженных от открытого выражения недовольства. Теперь они знали, что скоро Сайра признается принцу в своей беременности, их встречи прекратятся, и тогда Селим наконец взглянет и на других своих женщин.

Подруги Сайры, впрочем, были бы немало удивлены, если бы узнали, что ночью принц и его икбал отнюдь не все время проводят в любовных утехах. Нет, разумеется. Сайра и ее властелин не пренебрегали своей страстью и отдавались друг другу со все возрастающим пылом. Но предрассветные часы они посвящали тихим беседам. Поначалу каждый рассказывал о себе, но со временем, когда они сошлись достаточно близко и не чувствовали робости друг перед другом, они стали думать о своем будущем. Сайра пока помалкивала о тайном грандиозном плане, в который была посвящена и согласно которому Селим должен был стать султаном. Да, она чувствовала, что он любит ее, и все же была осторожна. «Ничего, я скажу ему об этом, когда заручусь полным его доверием», — успокаивала она себя. А пока же говорили о детях, о доме и о делах провинции, правителем которой принц являлся.

До сих пор у Селима не было в жизни ни одного настоящего друга, но теперь, к вящему своему удивлению, он понял, что заимел такового в лице очаровательной Сайры. Наедине, как и на людях, Сайра вела себя с принцем вежливо и учтиво, но никогда не пресмыкалась и не унижалась перед ним. Селим отвечал ей тем же, понимая, что эти качества отличают Сайру от всех остальных.

Дни их тянулись безмятежно и невероятно медленно, а ночи, напротив, вспыхивали яркими искрами и сгорали слишком скоро. Принц и его гарем жили одной семьей. Селим почти ежедневно обедал вместе со своими женщинами — вещь для Турции неслыханная. Но принцу доставляло удовольствие проводить время рядом со своей тетушкой и гедиклис. Он частенько устраивал вечером после ужина разные представления. Однажды пригласил индийского факира, который подвесил в воздухе веревку, взобрался по ней под потолок и исчез на минуту, а вернулся с букетом цветов, который преподнес госпоже Рефет. В другой раз перед ними выступали дрессированные животные, а в один из последних вечеров египтянин представил их вниманию своих прелестных танцовщиц. Принцу Селиму понравились девушки, чего, судя по хмурым лицам, нельзя было сказать о женщинах гарема.

За все это время Селим успел очень хорошо узнать своих женщин. Он быстро понял, что за внешней сдержанностью и холодностью Зулейки скрываются природная робость и застенчивость, а вечно веселая и беззаботная Фирузи на самом деле весьма неглупа. Амара и Ирис оказались такими же тихими и безмятежными простушками, какими их увидел принц в первый день. А язвительная и вспыльчивая Сарина, как выяснилось, на самом деле очень добрая девушка с открытым сердцем, которая заранее на все хмурит брови только потому, что боится быть отвергнутой. Они все ему нравились, и он чувствовал себя рядом с ними счастливым, но сердце его все же было отдано огненноволосой красавице Сайре, и пока Селим даже не допускал мысли о том, что может пригласить разделить с ним ложе другую девушку.

Юная шотландская красавица также бросилась с головой в любовный омут, однако не хвасталась своим положением перед подругами, и поэтому в гареме царили мир и согласие.

Но в начале февраля она наконец вынуждена была признаться самой себе в том, что беременна. Поначалу ее сердце наполнилось радостью, но уже через минуту девушка устроила настоящую истерику. Госпожа Рефет, присутствовавшая при атом, мягко улыбнулась:

— Я повела себя точно так же, когда впервые узнала о том, что беременна.

— Но это же конец всему! — рыдала Сайра. — Я больше не смогу видеться с ним, а он уже позвал меня на эту ночь) — Сегодня еще сходи, но перед рассветом должна рассказать ему. Сайра. Вот увидишь, как он обрадуется! Девушка раздраженно топнула ножкой:

— Глупые, дикие предрассудки! Почему я теперь не могу встречаться с ним?

— Это не предрассудки, моя дорогая. Даже в Европе образованный человек не поддерживает интимных отношений со своей женой во время ее беременности. Это может привести к выкидышу. Разве ты хочешь потерять ребенка? Неужели собственное наслаждение для тебя важнее ребенка?

Беззвучные слезы потекли по щекам бедняжки.

— Нет, я не хочу терять ребенка, но также не хочу терять Селима! А ведь если я не смогу отныне ходить к нему, это будет делать другая! Он полюбит ее, а про меня забудет навсегда!

За что мне такая мука?!

— Ты меня удивляешь, — с упреком проговорила добрая женщина. — Неужели ты так плохо думаешь о моем племяннике и веришь, что он забудет тебя? — Она обняла расстроенную девушку. — Ну успокойся, дитя мое. Поплачь. Это нормально в твоем состоянии. Через несколько недель все пройдет.

— Мне очень стыдно… — дрожащим голоском пролепетала Сайра. — Вы правы. Не понимаю, зачем я устроила эту истерику. На самом деле я очень счастлива и горжусь тем, что рожу моему любимому господину сына.

Тетушка Селима удивленно повела бровью и улыбнулась:

— А ты уверена, что это будет сын?

— Зулейка так сказала, а я ей верю.

— Тогда утри свои глазки, а то они покраснеют и распухнут к вечеру.

В тот день Сайра особенно тщательно подготовилась к свиданию с принцем. Из парчовой ткани цвета морской волны, подаренной Селимом, ей сшили красивое покрывало, которое она надела поверх шаровар и лифа из золотистого шелка, также преподнесенного ее господином в подарок. Она все еще не утеряла своей стройности, живот пока еле угадывался.

Сайра надела ожерелье и сережки, а волосы уложила так, как Селим больше всего любил: разделила их на две части и каждую подвязала серебряной ленточкой. Одна часть спадала по спине, а другая легла на правую грудь.

Когда наступил назначенный час, она села в носилки, и рабы понесли ее в покои принца. Она подгоняла их, а те только улыбались в ответ. Надо же, как торопится очаровательная икбал на свидание со своим повелителем!

Селим вышел встречать ее:

— Я так соскучился по тебе, свет моих очей!

— И я, мой господин. Где ты был сегодня? Охотился или в очередной раз побывал в Константинополе?

— Сайра! Что тебе известно о моих поездках в столицу? — сурово спросил он, сильно стиснув ей руку.

— Мне больно, мой господин. Я знаю, однажды ты станешь султаном.

Он отпустил ее руку:

— Откуда тебе это известно?

— От Хаджи-бея, мой господин. Мы знали все с самого качала.

— С самого начала? Что ты хочешь сказать? И кто это мы?

— Зулейка, Фирузи и я. В ту ночь, когда мы приплыли в Константинополь, Хаджи-бей ввел нас в курс дела и рассказал о своих планах сделать тебя султаном. А ты думаешь, случайно твой отец впервые увидел нас лишь в тот день, когда ты выбрал нас в свой гарем? Нас нарочно прятали от него несколько месяцев. Такова была воля твоей матери. Это она послала Хаджи-бея на поиски трех девственниц, которые бы отличались не только красотой, но и умом. Киюзем-кадина прочила нас в твои жены и рассчитывала, что с нашей помощью ты однажды получишь отцовский трон. Счастье улыбнулось нам троим.

— Значит, — хмуро произнес Селим, — вас купили обещаниями богатства и власти?

Зеленые глаза Сайры сверкнули гневом.

— Да, нас купили, мой господин Селим. Но отнюдь не какими-то обещаниями, а за золото. И каждой из нас пришлось испытать немало унизительных минут, стоя обнаженной на аукционе перед толпой похотливых людей, которые смели называть себя мужчинами! У некоторых из них даже хватало наглости требовать доказательств нашей невинности! Разве Фирузи просила, чтобы ее отрывали от собственной свадьбы и