Появляется Стивен, одетый как режиссер передачи — рубашка с абстрактным рисунком и широкие клеши. Он хохочет.

Стивен. Извини, Брайан.

Хью. Ничего, не страшно. Что случилось?

Стивен. Ты сказал «0,567359».

Хью. Я этого не говорил, что ты?

Стивен. Говорил. (Хохочет во все горло) А должно быть «0,567395».

Хью. О нет. Не верю.

Теперь уже истерически хохочут оба. Мы слышим «блип-блип-блип» — это они весело матерят идиотскую ошибку.

Стивен сидит за своим столом в шпионской конторе. Входит Хью.

Хью. Доброе утро, Контрол.

Стивен. А, привет, Тони. Заходите.

Хью. Спасибо, зайду ненадолго.

Стивен. Полагаю, новости вам уже известны.

Хью. Ну, все только о них и шумят. Сами знаете, что такое слухи.

Стивен. Да, ужасно, не правда ли, как быстро они расходятся?. Прямо не знаю. Мне иногда кажется, что если бы я верил каждому слуху, какой достигает моих ушей, то мог бы поверить и в то, во что верить отнюдь не следует.

Хью. Пф.

Короткая пауза.

Стивен. Кстати, простите меня, если я буду сегодня позевывать, дел вчера было столько, что мне почти не удалось поспать этой ночью.

Хью. Бедняга, вы, должно быть изнурены, или, по крайней мере, очень устали, — или и это неверно?

Стивен. Нет, это верно, я и вправду устал.

Хью. Тогда, Контрол, быть может, вы расскажете мне, что, собственно, произошло, если вы не слишком изнурены.

Стивен. Нет, я с удовольствием введу вас в курс дела, чтобы вам не приходилось опираться на слухи, которые бродят по управлению, хорошо?

Хью. Хорошо. Это стало бы для меня большим удобством.

Стивен. Так вот, прошлой ночью мы взяли Костейна.

Хью. Да, я понял это из слухов, но не был уверен, совершенная ли это правда, и потому рад, что смог получить от вас подтверждение.

Стивен. Могу себе представить. Костейн вел себя тише воды ниже травы, полагаю, он догадался, что мы уже некоторое время подозреваем его в предательстве.

Хью. Что мы и делали, не правда ли?

Стивен. Да. Когда мы заподозрили его в первый раз?

Хью. Эхе-хе-хе, нет, точно не помню, но это наверняка случилось некоторое время назад.

Стивен. Мне кажется, еще до прошлой весны.

Хью. Да, несомненно, примерно в то время. И, определенно, не позже четырнадцатого мая, — это же день моего рождения и, помнится, я сказал, что если мы поймаем Костейна с поличным и запрячем его от греха подальше, это будет лучший подарок, какой себе можно представить.

Стивен. В точности эти слова вы и произнесли, Тони, я помню.

Хью. Стало быть, вы произвели добрый старый арест?

Стивен. Да. Его отвели на десятый этаж, а вести допрос пришлось мне.

Хью. Дело всегда неприятное, верно?

Стивен. Сказать по правде, Тони, это одно из тех дел, какие мне всегда были не по душе. Очень трудно допрашивать человека, который вообще ничего не говорит, и оттого ты вынужден придумывать способы заставить его сказать хоть что-то.

Хью. Да, тут приходится призывать на помощь все свое мастерство, не правда ли?

Стивен. Боюсь, Костейн действительно не хотел говорить нам хоть что-нибудь. Но я решил, что будет гораздо лучше, если он заговорит, потому что, раз он последние двадцать лет работал на русских, нам крайне важно знать обо всем, что он за это время натворил.

Хью. Так мы могли бы выяснить, какие наши секреты проданы, а какие остались при нас.

Стивен. Совершенно верно.

Хью. А министр, он доволен тем, что мы, наконец, взяли Костейна?

Стивен. Ну, в то время как с одного бока, он обрадован тем, что Костейн сидит за решеткой, с другого бока его страшно беспокоит возможность какой-либо огласки. Что же касается третьего, он…

Хью. Так у него три бока, Контрол?

Стивен. Фу ты, похоже, я сбился со счета, верно? Ладно, скажем так: его несколько раздражает то обстоятельство, что мы позволили советскому агенту столь долгое время торчать незамеченным в наших рядах.

Хью. Выходит, он воспринял все это со смешанными чувствами?

Стивен. Думаю, это верное определение, да. Так что, в общем и целом, последние сорок восемь часов были весьма утомительными. Точнее говоря, сорок четыре. Но, должен вам сказать, мне они показались сорока восемью. Самое малое, сорока шестью или даже сорока семью.

Хью. Я вам вот что скажу, Контрол, — раз вы испытываете такую усталость, не встряхнет ли вас чашечка кофе, как по-вашему?

Стивен. О да, Тони, превосходнейшая мысль. Я был бы в восторге.

Хью. Сейчас принесу.

Стивен. Вы мой спаситель, Тони, и никак не иначе.

Хью. И знаете что, Контрол…

Стивен. Мм?

Хью. Я сварю вам не просто кофе, а кофе хороший и крепкий.

Стивен. Действуйте.

Стивен сидит за столом, обращаясь к камере. На руках у него исключительной миловидности щенок, скорее всего, золотистого лабрадора.

Стивен. Этот щеночек, его зовут Подтыра, отчаянным образом нуждается в помощи. Четыре месяца назад Подтыра лишилась матери, а еще три дня спустя и отец ее погиб под машиной, водитель которой скрылся с места совершенного им преступления. Осиротевшая всего в пять с небольшим месяцев Подтыра столкнулась также с весьма болезненным и неприятным недугом — с недержанием. Это состояние, о котором мы, люди Запада, особенно распространяться не любим — стыд затыкает рты миллионам тех, кто им страдает, — для Подтыры же недержание стало источником многих бед, и она, вместо того, чтобы как-то приспособиться к нему, решила бежать в Лондон. Как раз по пути в Лондон, Подтыра и подверглась насилию и жестокому обращению со стороны куда более взрослого пса. Можете себе представить, как это