Один удар, обрушившись на своды,Потряс всю башню, треснула стенаИ загудели в зал подземный ходы.Еще удар, еще… и тишинаБезумней самой богохульной клятвы.И в этот миг предстал мне Сатана.«Вот полдень мира», рек он, «на закате выПридите все опять моим путем,Прославь мой серп и предскажи час жатвы».Я внял и с гордо поднятым челомВещал повсюду голосом столетий,И каждый час был мрачным торжеством.Но как-то раз в цветах, в весеннем свете,Увидел я играющих детей,Стал говорить им и смеялись дети,И я постиг вернейший из путей.
В городе
Мне тесно здесь, как в тесной западне,Я о полях мечтаю, как о чуде,И с едко болью мыслю о весне.Мне надоели комнатные люди,Я стал ночным, ищу призывных встречКрасивого лица, манящей груди.Меня пьянит прерывистая речь,Мгновенный пыл, с моим обманно слитый,Согласность губ и содроганье плеч.Роскошен пир, безумно пережитый,Но при конце я, как неловкий вор,Смущенно пью свой кубок недопитый.Я силюсь скрыть мой боязливый взор,Притворный вид, ненужные движеньяИ ей, и мне ненужный разговор,Меня стыдит намеренность сближенья.Я сознаю, что оправданья нет,Пытливо жду и скорю замедленья.Еще вопрос, еще один ответ,Закрыта дверь и я бреду уныло,Вновь смех колес и вкрадчивый рассвет…Опять хочу забыть, как это было,Но бледность ног при ламповом огне,Слова и трепет чувственного пыла…Быть может сплю, быть может сон во сне?Нет, явно близко — солнечное знанье —Проклятье дню! — здесь все, как в западне,И каждый шаг, и каждое желанье.
Весна
Блестят оттаявшие крыши,Ломают лед на мостовойИ небо солнечней и вышеНад гулом жизни городской.Иные краски зарябили…На окнах, в лужах свет дрожит,Гудя снуют автомобили,
