что так хорошо услужил мне. — Тот последовал за Аполлонием и, когда увидел, что он накидывает на себя грязный плащ, вернулся и сказал своему повелителю: — Всемилостивый царь, юноша этот потерпел кораблекрушение. — И на вопрос Архистрата: — Откуда ты знаешь? — ответил: — Он молчит, но весь вид его об этом свидетельствует. — Архистрат велел: — Иди скорее и скажи ему: царь приглашает тебя к обеду.

Выслушав это приглашение, Аполлоний принял его и вслед за слугою отправился в царский дворец. Слуга, войдя первым, доложил Архистрату: — Потерпевший кораблекрушение юноша пришел, но из-за своей жалкой одежды стесняется войти. — Царь тотчас же велел одеть его в хорошее платье и ввести в триклиний, а как только Аполлоний появился, приветствовал его такими словами: — Возляг, юноша, и насладись трапезой. Бог снова пошлет тебе много всякого добра, и ты забудешь то, что потерял при кораблекрушении! — Аполлоний занял указанное ему место напротив царя. Подали закуску, а затем начался царский обед. Все занялись едой, один только Аполлоний со слезами на глазах глядел на все: на золото и серебро, на стол и царских слуг и предавался скорби. Тогда один из старцев, возлежавший подле царя, заметил, что юноша с любопытством все рассматривает, взглянул на Архистрата и сказал: — Смотри, царь, тот, кого ты осыпаешь своими милостями, завидует твоей судьбе и твоему богатству! — А Архистрат ответил: — Друг мой, подозрения твои несправедливы: юноша этот не завидует ни моей судьбе, ни моему богатству, но размышляет, я думаю, о том, как много он сам потерял. — Приветливо взглянув на Аполлония, царь сказал ему: — Юноша, угощайся вместе с нами! Радуйся, веселись и надейся на бога!

15. Пока Архистрат такими словами ободрял Аполлония, в триклиний вошла царская дочь, взрослая уже и красивая девушка в сверкающих золотом уборах. Она поцеловала отца, стала по очереди целовать возлежавших с ним друзей, а поздоровавшись со всеми, подошла к Аполлонию и вновь вернулась к отцу с вопросом: — Милостивый царь и отец, скажи мне, кто этот юноша со скорбным лицом, что занимает почетное место против тебя и неведомо о чем грустит? — Царь ответил ей: — Этот юноша потерпел кораблекрушение; в гимнасий он превосходно мне услужил, и я за это пригласил его к обеду. Кто он и откуда родом, я не знаю, но если хочешь, можешь его расспросить, ибо тебе, моя мудрая дочь, надлежит знать все. Может быть, его история внушит тебе сострадание. — Следуя совету отца, девушка робко и стыдливо стала задавать Аполлонию вопросы; приблизившись к нему, она начала свою речь так: — Пусть молчание твое полно печали, но красота выдает твое благородное происхождение. Если тебе не тягостно, назови мне свое имя и расскажи о своих горестях. Юноша ответил: — Если хочешь знать мое имя, меня зовут Аполлонием, если спрашиваешь о моем богатстве, оно погибло в море. — Девушка попросила: — Расскажи мне все, не таясь, чтобы я поняла.

16. Тогда Аполлоний поведал обо всех своих злоключениях и, кончив рассказ, стал лить слезы. Видя, что он плачет, царь взглянул на дочь и сказал: — Милая дочь, ты провинилась: расспрашивая об имени и несчастиях юноши, ты разбередила его старые раны. Теперь, милая и мудрая дочь, тебе по справедливости надлежит проявить царскую щедрость к тому, у кого ты выпытала его историю. — Девушка обратила взгляд на Аполлония и сказала: — Ты теперь наш гость, юноша, оставь печаль; поскольку отец мой милостиво соизволяет это, я тебя щедро одарю. — Аполлоний со вздохом поблагодарил. Царь же, видя доброту своей дочери, возрадовался и сказал: — Милое дитя, да будет тебе благо во всем! Вели принести себе лиру, осуши слезы юноши и настрой его дух для радостного пира. — Девушка велит принести себе лиру, берет ее в руки и соединяет с пением струн необыкновенную прелесть своего голоса, а напев со словами. Все пировавшие стали выражать восхищение, говоря: — Ничто не может быть лучше и сладостнее слышанного нами! — Молчал один Аполлоний. Царь тогда сказал ему: — Стыдись, Аполлоний! Все прославляют пение и игру моей дочери, почему ты один порицаешь ее своим молчанием? — На это Аполлоний сказал: — Владыка царь, если ты дозволишь, я скажу, что думаю: дочь твоя взялась за это искусство, однако не научилась ему. Вели дать мне лиру, и ты поймешь то, чего не знал раньше. — Царь ответил — Ты, Аполлоний, искусен, как я вижу, во всем. — Юноша между тем принял надлежащее положение, возложил на голову венок и с лирой в руках вошел в триклиний. Осанка его была такова, что всем пировавшим показалось, что перед ними не Аполлоний, а сам бог Аполлон. В наступившей тишине

Мелодичные звуки голоса слились с пением струн. Все сотрапезники вместе с царем стали возносить Аполлонию громкие хвалы: — Ничто не может быть лучше, ничто не может быть сладостнее! — После этого юноша отложил лиру и перевоплотился в комического актера, причем изображал различные действия безмолвно, только жестами и мимикой; затем преобразился в трагика и не менее прежнего понравился и в этой роли; друзья царя согласно утверждали, что ничего подобного им не приводилось ни слышать, ни видеть.

17. Между тем царская дочь, увидев, что Аполлоний искушен во всех искусствах и науках, была ранена в сердце; она влюбилась в юношу и, едва кончился пир, сказала отцу: — Ты позволил мне раньше, царь и добрый отец, дать Аполлонию, что я пожелаю из твоих богатств. — Архистрат ответил: — Я позволил и позволяю тебе это, дочь моя, ибо таково и мое желание. — Получив разрешение отца распорядиться по своему усмотрению, она сказала, глядя на Аполлония: — Учитель, с соизволения отца моего прими в дар двести талантов золота, сорок фунтов серебра, двадцать рабов и одежду. — С этими словами она взглянула на слуг, которых дарила Аполлонию, и сказала: — Принесите все, что я обещала, и в присутствии всех сложите в триклинии. — И все похвалили ее щедрость.

Когда кончился пир, все встали и, простившись с царем и царевной, разошлись. Аполлоний также сказал: — Желаю благополучия тебе, царь, сострадающий страждущим, и тебе, царевна, покровительница искусств, прощайте. — Произнеся это приветствие, он оглянулся на подаренных ему рабов и сказал: — Несите, слуги, все, что даровала мне царевна: золото, серебро и одежды; отправимся искать пристанища. — Девушка же, боясь истосковаться без любимого, взглянула на отца и сказала: — Отец мой и царь, разве тебе угодно, чтобы Аполлоний, одаренный нами, покинул сегодня наш дом и дурные люди отняли у него все, что ты ему дал? — Верно ты говоришь, госпожа, — ответил Архистрат, — вели приготовить ему покой, где бы он хорошо отдохнул. — Обретя, таким образом, ночлег, Аполлоний хорошо отдохнул и благодарил бога, который сделал царя его благодетелем.

18. Между тем «царица, уже уязвленная страстью»[2] к Аполлонию, «в сердце хранит его образ и речи»[3], вспоминает его пение, и «верится ей, что из рода богов он»[4]. Сон не смежает ей веки, «страсть не дает отрадного членам покоя»[5]. Так и не сомкнув глаз, она ранним утром пришла в спальню к отцу. А царь при виде дочери удивился: — Милая дочь, что случилось? Почему ты, против обыкновения, бодрствуешь в столь ранний час? — Девушка отвечает: — Мне не дает покоя вчерашняя музыка. Прошу тебя, отец, отдай меня в ученье нашему гостю, Аполлонию, чтобы я овладела его искусством. — Царь выслушал ее с радостью, велел позвать юношу к себе и сказал ему так: — Аполлоний, дочь моя желает научиться у тебя твоему благословенному искусству. Я прошу исполнить ее желание и, царством своим клянусь, возмещу тебе на суше все, что в гневе похитило у тебя море. — Аполлоний, выслушав речь царя, стал учить девушку точно так, как учили в свое время его самого. Прошел небольшой срок, и царевна, не в силах долее терпеть любовные муки, совсем ослабела, слегла и в бессилии не покидала своего ложа. Взволнованный внезапно напавшим на нее недугом, Архистрат созвал врачей. Те пощупали пульс, осмотрели девушку и не нашли никаких причин болезни.

19. Спустя несколько дней царь рука об руку с Аполлонием отправился на форум погулять. Там его в один голос и совершенно одинаковыми словами приветствовали трое знатнейших и образованнейших юношей, которые долгое время домогались получить в жены царскую дочь. Увидя их, Архистрат с улыбкой спросил: — Почему вы приветствуете меня в один голос и одними и теми же словами? — Один из юношей ответил: — Когда мы порознь просили в жены твою дочь, ты всякий раз томил нас отсрочками; поэтому сегодня мы пришли все вместе — выбери же, кого из нас ты желаешь себе в зятья! — Царь ответил: — Не вовремя вы обращаетесь ко мне с этой просьбой; дочь моя всецело предалась искусству и, кроме того, нездорова. Но, чтобы вы не думали, будто я и теперь продолжаю вас мучить, напишите на табличке ваши имена и размеры приданого; я отправлю эти таблички моей дочери, и она выберет, кого пожелает себе в