И он попытался представить себе, что скажет и что сделает Юранд, когда дознается про то, что Дануська с ним обвенчалась. Мысль об этом беспокоила Збышка, а впрочем, не очень — дело-то ведь было сделано. Неприлично было бы Юранду вызывать его на поединок, а уж если бы он очень уперся, Збышко мог бы сказать ему: «Соглашайтесь, покуда честью вас просят, а нет, так ведь ваше право над Дануськой людское, а мое божье, и не ваша она теперь, а моя». Слыхал он как-то от одного причетника, сведущего в писании, что жена должна оставить отца своего и матерь свою и прилепиться к мужу, и полагал, что право на его стороне. Он не думал, однако, чтобы у них с Юрандом дело дошло до ссоры и вражды, и полагал, что много помогут тут просьбы Дануси, а пожалуй, еще больше вмешательство князя, которому Юранд был подвластен, и княгини, которую он любил как опекуншу своей дочери.

В Прасныше путникам посоветовали остаться на ночлег и предупредили, что волки от сильных морозов сбились в огромные стаи и нападают даже на целые обозы. Однако Збышко не обратил на это внимания, к тому же в корчме он случайно встретил нескольких мазовецких рыцарей, которые со слугами тоже направлялись к князю в Цеханов, и нескольких вооруженных купцов из самого Цеханова, которые возвращались с товаром из Пруссии. Для такой кучи народу волки не могли представлять опасности, и все они целым поездом выехали в ночь несмотря на то, что к вечеру подул ветер, нагнал туч и началась поземка. Ехали, держась близко друг к другу, но так медленно, что Збышко начал опасаться, что они не поспеют к сочельнику. Местами, где лошади совсем увязали в снегу, приходилось расчищать путь. По счастью, лесом шла торная дорога. Однако путники завидели Цеханов, когда уже совсем сгустились сумерки.

Если бы не огни, пылавшие на холме, где строился замок, путники под городом, быть может, долго кружили бы во мгле, слушая завывание вьюги и не догадываясь, что они уже достигли цели. Никто из спутников Збышка толком не знал, зажгли ли эти огни в сочельник для гостей или по какому-нибудь старому обычаю, да и никто из них сейчас не думал об этом, все помышляли только об одном: как бы поскорее укрыться в стенах города.

А вьюга меж тем все крепчала. Пронизывающий холодный ветер нес целые тучи снега, гнул деревья, ревел, свирепствовал, срывал целые сугробы, взвивал и кружил снежную пыль, занося сани и лошадей; словно острым песком, хлестал путников по лицу, забивал дыхание, не давал говорить. Не стало слышно бубенчиков, подвешенных к дышлам, а в вое и свисте бури зазвучали какие-то жалобные голоса: то ли вой волков, то ли отдаленное конское ржание, то ли полный ужаса зов о помощи. Измученные лошади все теснее жались друг к дружке и шли все медленнее.

— Вот это метель так метель! — сказал, задыхаясь, чех. — Счастье, пан, что город уж близко и огни горят, иначе пришлось бы нам худо.

— Кого непогода застигла в поле, тому смерть, — заметил Збышко, — да я уж и огней не вижу.

— Мгла такая, что и огню не пробиться. А может, раскидало дрова и уголья.

На других санях купцы и слуги тоже толковали о том, что, коли непогода застигла кого далеко от жилья, не услыхать уж тому наутро колокольного звона. Объятый внезапно тревогой, Збышко сказал вдруг:

— А что, коли Юранд, не дай бог, в дороге!

Чех, который силился разглядеть во мгле огни, услыхав слова Збышка, повернул к нему голову и спросил:

— Так это должен был приехать пан из Спыхова?

— Да.

— С панной?

— Огни совсем пропали, — произнес Збышко.

Огни и в самом деле потухли, зато на дороге у самых саней пявилось несколько всадников.

— Куда прешь?! — хватаясь за самострел, крикнул зоркий чех. — Кто вы?

— Мы княжьи люди, нас послали на помощь путникам.

— Слава Иисусу Христу!

— Во веки веков.

— Проводите нас в город! — сказал Збышко.

— Никто из вас не отстал?

— Никто.

— Откуда едете?

— Из Прасныша.

— Других путников по дороге не встречали?

— Не встречали. Может, на других дорогах найдутся.

— Люди посланы на все дороги. Поезжайте за нами. Вы сбились с пути! Берите правее!

И они повернули коней. Некоторое время слышен был только вой бури.

— Много ли гостей в замке? — спросил через минуту Збышко.

Ближайший всадник недослышал и наклонился к Збышку:

— Что вы говорите, пан?

— Я спрашиваю, много ли гостей у князя и княгини?

— Гостей, как всегда, много!

— А нет ли пана из Спыхова?

— Нет, но его ждут. Люди тоже выехали навстречу.