— Да? — Талаяти остановился.
— Я думаю, возможен только один выход.
— Какой?
— На крейсере сейчас находятся около двухсот военных моряков. Там полно всевозможного оружия. Если бы нам удалось сообщить русским о готовящемся нападении, причем сообщить с деталями, — думаю, они смогли бы отбиться. И вот тогда мы смогли бы направить им на помощь корабли египетских ВМС — в качестве конвоя.
— Отбиться от пятисот до зубов вооруженных рейнджеров?
— Понимаю, хозяин, это тяжело. Но почему нет? Русские — отличные солдаты. Если они будут знать, что им грозит, они вполне могут отбиться. Потом — другого выхода у нас ведь просто нет. Надеяться мы можем только на самих русских. Только. Кроме того, я бы дал капитану крейсера позывные нашей радиостанции в зоне залива. Я готов сам дежурить там ближайшие пару суток, чтобы знать, как у них идут дела.
Талаяти снова принялся ходить по кабинету. Остановившись, сказал:
— А как мы передадим русским все это в деталях?
— Хозяин… В ближайшие несколько часов крейсер будет проходить через Суэц. А потом войдет в Красное море. То есть практически будет находиться на египетской территории. Думаю, мы найдем возможность срочно переправить на борт крейсера своего человека, который все расскажет капитану. У меня уже сейчас есть несколько вариантов.
Побарабанив пальцами по столу, Талаяти кивнул:
— Пожалуй. Да, Рустамбек, думаю, ты прав.
На боковом мостике дул легкий бриз. Впереди, прямо по курсу, вставали будто прямо из воды белые кварталы приморского города. Покосившись на стоящего рядом Бегуна, Петраков сказал:
— Поздравляю, Кирилл Степанович. Суэцкий канал.
— Да, Порт-Саид, — старпом мечтательно потер лоб. — Эх, город-городок… Бывали там?
— Пока не доводилось. Первый раз. А вы?
— Бывал. Два раза. Когда ходил четвертым на «Петропавловске». Эх, город…
— Хороший?
— Не то слово. Встретил я там одного человечка. Молодой ведь был.
— Египтянку?
— Коптку. Так у них христиане называются. Девчонка — просто прелесть.
— А как объяснялись? По-русски?
— Нет, что вы. Она по-русски ни бум-бум. А зачем нам объясняться? Все и так было ясно.
— Знакомство завязали?
— Какое знакомство? Как ушли, все было забыто. Я потом полгода Бога молил, что от замполита удалось скрыть. — Бегун вздохнул. — По-моему, пора стопорить. Скоро подойдет лоцманский катер.
— Командуйте, Кирилл Степанович. Вы старпом.
— Малый вперед! — сказал в микрофон Бегун. — Боцманской команде, к постановке на бочку[7] и к приему лоцмана приготовиться!
После того как огромная махина крейсера была ошвартована у бочки на виду порта, к спущенному с борта трапу подошел лоцманский катер. Поднявшиеся на борт вместе с двумя лоцманами пограничники и таможенники, проверив документы, сразу же ушли на катере назад, в порт. Лоцманы же, которых было двое, поднялись на ходовой мостик. Здесь вместе со стоявшими там Петраковым и Бегуном они стали наблюдать за подготовкой к переходу.
Подготовка началась с заводки с носа и кормы крейсера швартовых концов для двух буксиров. Наконец головной буксир, натянув канат и взрывая вокруг себя воду, с натугой потащил «Хаджибей» к входу в канал.
Один из лоцманов, постарше, обернувшись, сказал Петракову с улыбкой:
— Хорошо!
— Вы знаете русский? — спросил Петраков.
— Сейчас уже стал забывать. Я учился в свое время в Москве, в институте МАДИ, на Соколе. Знаете его?
— Знаю. Я жил там неподалеку. На Речном вокзале.
— Почти земляки. Вы ведь капитан судна?
— Командир, — улыбнулся Петраков. — В России на военных кораблях капитанов нет. Есть командиры.
— Неважно, в принципе ведь это одно и то же. Давайте познакомимся. Меня зовут Мустафа. Мустафа Рахмат.
— Очень приятно. Меня Леонид Петрович Петраков. Они пожали друг другу руки. Через несколько минут, после того, как Бегун ушел в рубку и они остались одни, Мустафа сказал негромко:
— Леонид Петрович… Я должен передать вам важное сообщение.
