— Тогда будем разбираться с вами, мичман, — сказал Серега. — Вы должны нам ответить на несколько вопросов. И Первый вопрос — когда этот парень спустился в машину?
Внимательно осмотрев обоих спецназовцев, Слепень процедил:
— Ребята, зарубите на носу: у вас еще молоко на губах не обсохло, чтобы со мной разбираться.
— Мичман… Вы делаете свою работу, мы — свою.
— Плохо делаете. Раз в машину лезете. Кто у вас старший наряда?
— Ну, я, — сказал Серега.
— Запомни: спускаясь сюда, да еще с оружием, ты мешаешь работе машинного отделения. По расписанию тебя здесь не должно быть. Так что будь добр, освободи помещение. И второй тоже.
Серега разъяренно задышал. Сказал, забросив автомат на плечо:
— Мы скоро вернемся, но уже не одни, а со старшим, майором Кулигиным. У него с вами будет другой разговор.
— Возвращайтесь с кем хотите, — Слепень отвернулся. — Валите. Хоть с Кулигиным, хоть еще с кем. Хозяин здесь я. И всегда буду здесь хозяином.
Спецназовцы ушли. Посмотрев им вслед, мичман стал молча изучать показания приборов.
— Спасибо за поддержку, Петр Викторович, — сказал Седов. — Я ведь на крейсере, как слепой котенок, ничего не знаю.
— Вам, Юра, и не нужно ничего знать. Вы хорошо знаете машину, этого достаточно. А на спецназ не обращайте внимания. Лоботрясы. Лезут ко всем, чтобы оправдать пребывание на корабле. Если будут лезть, скажите, я приму свои меры.
— Петр Викторович, я сам смогу постоять за себя. Спецназовцы вернулись через двадцать минут. На этот раз с ними был третий, высокий, жилистый, с вытянутым лошадиным лицом. На погонах, вшитых в спецназовский комбинезон, красовалась майорская звезда. Он сразу же спросил:
— Этот, что ли, молодец?
— Этот, товарищ майор, — сказал Серега. — Мы думаем, это он на лифте ездил. Больше некому.
Встретившись взглядом со Слепнем, майор скривился:
— Не бойтесь, мичман, мы вам не помешаем.
— Вы мне очень помешаете, товарищ майор. Это пульт главной машины. Любая неточность — и могут произойти малоприятные вещи.
— Мы имеем полное право спуститься в машину.
— Имеете, если вашим молодцам делать нечего.
— Ладно… — Кулигин отвернулся. — Не хочу с вами связываться, мичман. А тебя, парень, предупреждаю: еще раз замечу около лифтов — пришибу.
Повернувшись, Седов осмотрел Кулигина с ног до головы. Усмехнулся:
— Вы ко мне обращаетесь?
— К тебе.
— Товарищ майор, во-первых, прошу обращаться ко мне только на «вы». Мы с вами слишком мало знакомы, чтобы тыкать друг другу.
У пульта наступила тишина — если так можно назвать молчание, разрываемое на части грохотом главной машины. Спецназовцы переглянулись. Не обращая внимания на молчание, Седов продолжил:
— Во-вторых, нет никакого «еще раз». И быть не может. Я около этих ваших лифтов или чего-то там еще ни разу не появлялся и появляться не собираюсь. И, наконец, в-третьих, насчет «пришибу». Если хотите меня пришибить — пожалуйста. Только давайте без грозного тона.
— Ишь ты какой… — выдавил наконец оторопевший Кулигин.
— Такой. Готов с вами встретиться один на один, без автоматов, гранат, базук и прочего. Выберем место, время. И посмотрим, кто кого пришибет.
— А ты мне нравишься.
— Товарищ майор, убедительно прошу: на «вы».
— Ладно, на «вы» так на «вы». Как вас зовут?
— Юрий Седов.
— А меня Виктор Кулигин. Будем знакомы? — Кулигин протянул руку.
— Будем, — Седов протянул свою. Прихват с пожатием руки он знал давно и был к нему готов. Кисть у Кулигина была чуть больше, и Седов, видя это, нарочно дал майору ухватиться поудобнее.
Ухмыльнувшись, Кулигин начал жать. Серега и его напарник прыснули, предвкушая забаву.
Кулигин жал долго, но Седов терпел. Прошло минуты три, после которых лицо Кулигина стало наливаться краской. Посмотрев на Седова и увидев, что тот улыбается, Кулигин выдавил:
— Надо же… Крепкая рука…
— Крепкая, — согласился Седов и начал жать сам. Кисть Кулигина побелела. Седов жал, понимая: майор будет терпеть, Даже если он раздробит ему кости. Спросил:
