— Интересно, сколько же ты потеряешь? Довгань одним махом выпил рюмку. Усмехнулся:

— «Лимон».

— «Лимон»? — Петраков поднял свою рюмку. Посмотрев ее на свет, опрокинул в рот. Вытащив пальцами из тарелки гриб, с хрустом надкусил. Вытер руки о крахмальную салфетку. — Хорошо. Я тебе обещаю: если в Бендер-Аббасе все будет в порядке, ты получишь «лимон».

— Да? — Довгань налил себе соку. — Посмотрим.

— И смотреть нечего, «лимон» твой. Но в походе ты должен будешь мне помочь.

— Было, когда я тебе не помогал?

— Не было.

— Ладно.

Пока Петраков оценивал достоинства сациви, Довгань мелкими глотками отхлебывал сок. Наконец, поставив стакан на стол, сказал:

— Ты прав. В том, что меня обстреляли, ты не виноват.

— Нет, конечно, — Петраков поднял было вилку, но его отвлек стук в дверь. Отложив вилку, спросил: — Кто там?

Ему никто не ответил.

— Глеб, подожди. Пойду посмотрю, кто балуется. Если не по делу, уши оторву. — Выйдя из гостиной, подошел к входной двери в каюту. Приоткрыв ее, вгляделся в темноту. Спросил негромко: — Кто стучал?

Из неясной тени надстройки вышла Лена.

— Ты? — удивился Петраков. — Я ж тебе сказал…

— Леонид Петрович, я тут ни при чем. Вас хочет видеть капитан третьего ранга Лапик.

— Лапик?

— Да. Он сказал, по очень важному делу.

— Дьявол… Что, он не мог позвонить по телефону?

— Не знаю. Он сказал, чтобы я постучала в вашу каюту и вызвала вас. Обязательно.

— Черт… — Петраков помолчал. — Ветер такой, что задубеешь.

— Принести вам штормовку?

— Не нужно. Где он? Лена кивнула.

— Вон там, за надстройкой, на верхней палубе. Леонид Петрович, я пойду. Если что — я у себя.

— Хорошо. — Пройдя несколько шагов, Петраков увидел стоящего у лееров Лапика. — Володя?

— Простите, Леонид Петрович, но нам надо поговорить. Лицо Лапика, бесстрастное, как всегда, неясно белело из-под капюшона штормовки.

— Обязательно сейчас? Потом, почему ты не позвонил мне по телефону? Ветер дикий.

— По телефону я не смог бы сказать, что скажу сейчас. Если вам холодно, давайте зайдем в укрытие.

— Ладно, обойдусь. В чем дело?

— Сейчас объясню. Это очень серьезно, Леонид Петрович.

— Без предисловий. В чем дело?

— Вы хорошо знаете этого человека — с яхты Довганя?

— Шкотового? Юру Седова?

— Да, шкотового.

— Постольку-поскольку. На яхту его брал Довгань. А в чем дело?

— А в том дело… В том дело, что он может быть агентом ГРУ.

Ветер, свистевший на верхней палубе, через легкую рубашку буквально сек тело. Лицо Лапика по- прежнему не меняло выражения. Посмотрев на него, Петраков понял: это никогда не меняющееся лицо, эти редко моргающие светлые глаза давно уже вызывают у него острую неприязнь. Но он отлично знал: Лапик ему нужен.

Моргнув несколько раз, капитан третьего ранга сказал:

— Леонид Петрович… Я понимаю, что причинил вам неудобства. Но я должен был сказать вам это. Наедине, без всяких телефонных звонков. Это важно.

Постаравшись подавить раздражение, Петраков спросил:

— Вы что, всерьез считаете, что это важно? Что эта чушь, которую вы мне только что сказали, — важна?

— Это не чушь, Леонид Петрович. Вы знаете этого человека?

— Нет. Но мне и не нужно его знать.