— Ах, ну да, я забыл. Вы же хотите ее отремонтировать.

— Мы должны успеть хоть что-то сделать, корпус подготовить, с винтом что-то решить. Чтобы, когда ты нас высадишь в Лимасоле, сразу встать на ремонт.

Улыбнувшись, Петраков широко развел руками.

— Глеб, я разве тебе не говорил? Насчет Лимасола?

— Насчет Лимасола? Нет. А что?

Лена, подойдя, поставила перед ними покрытую инеем бутылку «Смирновской», графин с брусничным соком. Петраков цокнул языком:

— Вот это я понимаю. — Положил ладонь Лене на талию. — Ленусь, ты пока пойди к себе.

— Как скажете, Леонид Петрович, — Лена совсем не пыталась освободиться от прикосновения его руки.

— Но будь наготове, если что, я тебя вызову.

— Конечно, Леонид Петрович.

— Иди. — Петраков легко хлопнул ее по ягодицам. Лена ушла.

Взяв салфетку, Петраков открыл бутылку, разлил водку по рюмкам. Подняв свою рюмку, сказал:

— Что, будем?

— Будем.

Чокнувшись и выпив, они взялись за закуски. Прожевывая бутерброд с семгой и запивая его брусничным соком, Довгань спросил:

— Ты там что-то хотел сказать насчет Лимасола?

— Что? А-а… — Ложка, которой Петраков намазывал на хлеб икру, на секунду застыла. — Я хотел тебе сказать, что мы в Лимасол не заходим.

— То есть как это не заходите? — Глеб перестал жевать. — Шутишь?

— Никаких шуток. После проливов идем сразу в Красное море.

Помолчав, Глеб отодвинул тарелку.

— Леня… Ты меня подсекаешь под корень. Без ножа режешь.

— Ладно тебе. Давай по второй… — Петраков потянулся было к рюмке друга, но тот прикрыл ее рукой.

— Но почему заход отменен?

— По очень важным причинам.

— И что — ты сразу идешь в Бендер-Аббас?

— Нет, по дороге зайдем в Джибути. А потом в Бендер-Аббас.

— Джибути… — Довгань помолчал. — Это где-то у черта на рогах?

— Почти. В Аравийском море.

— А вода? Горючее?

— Горючим и водой будем заправляться на ходу, — вырвав наконец силой у Довганя пустую рюмку, Петраков налил туда водки. — Утром подойдут танкер и два транспорта, перекачаем воду и солярку. Глеб, да брось в конце концов. Давай. Первая колом, вторая ясным соколом… Да что с тобой? Я что, виноват, что тебя обстреляли и ты получил пробоину? Когда я брал тебя на борт, заход в Лимасол был давно уже отменен. Ты ведь отлично знаешь, зачем мы гоним крейсер в Иран.

— Знаю.

— Да что ты мрачный такой? Ну, пойдешь с нами до Бен-Дер-Аббаса. Ну, потеряешь две недели, ну и что? Земля не перевернется. Пока будем идти, яхту свою отделаешь, как конфетку. Сам знаешь, какие у нас мастерские.

— Пойду с вами до Бендер-Аббаса, а потом?

— А потом я всем вам куплю билеты до Кипра. На «Бритиш эйруэйз». Тебе, Алле и твоему парню. За свой счет, первым классом. Шесть часов — и вы в Никозии.

— А яхта?

— А что яхта? Отправишь ее малой скоростью куда хочешь. Тоже за мой счет.

Встав, Довгань медленно подошел к Петракову. Взяв его за ворот рубахи, поднял со стула. Сказал свистящим шепотом:

— Леня… Я не могу отправить яхту малой скоростью. Никуда. Понимаешь?

— Ну вот… — Петраков осторожно освободил свой воротник от захвата. — Глеб, не психуй. Все хорошо. Садись. Ну?

Подождав, пока Довгань сядет, сказал:

— Не можешь, не надо. Ты только успокойся. Чем тебе плохо дойти до Бендер-Аббаса? Ты ведь там после всех расчетов навар получишь. От меня. Как мы договорились.

— Навар… Если я сейчас не окажусь с яхтой в Лимасоле, я потеряю больше.