возникнуть в любом случае. Неизбежно.

Глеб оскалился:

— Идея уничтожить нас… Сука вонючая… Что я ему сделал, кроме добра?

— Дело не в том, что ты ему сделал. Мы, все трое, ты, Алла и я, — нежелательные свидетели. От которых нужно избавиться. Глеб, ты мне обещал не делать опрометчивых поступков. Обещал?

— Нет, какая сука… Сука вонючая, иуда… — Лицо Довганя застыло. — Ладно, Юра. Даже если не обещал — обещаю. Никаких опрометчивых поступков не будет. Что ты предлагаешь — первое?

— Первое — снять с борта мину. И закрасить место, где она была, чтобы выглядело как новое.

— Ты прав. Сейчас займусь этим. — Осторожно сняв стамеской мину, Глеб спрятал ее в карман. Кивнул:

— Алла, дай, пожалуйста, нитрокраску.

— Держи… — Алла протянула нитрокраску. Отодрав и бросив на палубу заплатку, Глеб быстро обработал борт. Спрыгнув на палубу, посмотрел на Седова:

— Что дальше?

— Дальше нам лучше забраться на яхту. И поговорить там. После того как они, поднявшись на яхту, сели в каюте,

Седов широко улыбнулся:

— Ребята, поскольку на вас это свалилось только что, а я думаю над этим больше суток, позвольте начать мне. Алла, Глеб, как? Я толкну речь?

— Толкай, — сказал Глеб.

— Глеб, только не подумай, что я считаю себя умней тебя. Просто для тебя Петраков связан с какими-то эмоциями. Для меня же он — никто.

— Ладно, кончай. Валяй, говори.

— Ладно, буду говорить. Первое: мы только что выяснили, что здесь, на крейсере, мы лишние, и нас хотят уничтожить. Уничтожить любым способом. Не удастся уничтожить втихую — нас уничтожат по- другому. Поэтому от пребывания на крейсере нам, всем троим, с этого момента надо отказаться в принципе. Местом, на котором мы можем находиться в относительной безопасности, может быть только яхта. Только. Другого пути нет. Согласны?

— Хорошо, допустим, — сказал Глеб. — Я согласен.

— Я тоже, — подтвердила Алла.

— Дальше. Для того чтобы эту безопасность как-то обеспечить, я в эту ночь прилично поковырялся. И кое-что наковырял.

— В смысле? — спросил Глеб. — Что ты наковырял?

— Можешь увидеть, если встанешь.

— Ну, встал, — Глеб поднялся. — Дальше что?

— Дальше — небрежно, будто между делом, загляни в грузовой отсек. И посмотри, что там лежит.

Поиграв желваками, Глеб молча прошел к люку грузового отсека, открыл его. Сдернув брезент, стал рассматривать то, что там лежит. Повернул голову:

— Где ты все это достал?

— Случайно обнаружил в боцманской каптерке. Прошлой ночью подумал: может пригодиться. И кое-что перетащил. Ты что, против?

— Ты что, наоборот. Вообще, ты герой. Тут же «стингеры». Гранатометалки. Мы теперь на всех плевали.

— Можно посмотреть? — спросила Алла.

— Иди посмотри.

Подойдя к Глебу, Алла заглянула в форпик. Вздохнула:

— Ну и ну. Тяжелая артиллерия, да?

— Вроде этого. — Глеб встал. — Артиллерия, которая нам очень пригодится. Ладно, Юра, давай договаривай план.

— Договариваю. Сейчас мы спускаем яхту и выходим в море. Мину как можно скорей незаметно выбрасываем за борт. Взрывать мину вблизи порта, пока мы не скроемся из вида, они не будут. Море здесь даже у самого берега глубокое, до трех километров, поэтому, когда они взорвут мину, лежащую на дне, этого никто не услышит. Скрывшись, вне видимости крейсера вернемся к берегу чуть дальше, подойдем к какому-нибудь поселку и закупим продуктов и воды. Наличные ведь у тебя есть? Если нет, у меня от того, что ты дал, осталась тысяча.

— О деньгах не волнуйся, — Глеб махнул рукой. — Закупим продуктов и воды, а дальше?

— Дальше возвращаемся на крейсер. Швартуем яхту к трапу, ты поднимаешься, заходишь в каюту Петракова, показываешь ему пушку. Коротко выяснив отношения, затем по-деловому толково объясняешь: если он тут же не спустится вместе с тобой на яхту, съест пулю. А когда он спустится с тобой на яхту и мы отойдем, сам решишь, что с ним делать.

Глеб, сидевший на палубе яхты на корточках, посмотрел на Аллу. Снова опустил голову. Наконец сказал: