— ...Так я его и нашел, — подвел итог Томас. — Едва живого, в состоянии, близком к коматозному. Несмотря на внутривенное питание, он был предельно истощен. Странствовать ему оставалось считанные дни... Или даже часы. То, что я оказался в тех краях, иначе как чудом не назовешь. — Он улыбнулся. — Никаких ранений, не считая пары ожогов, очевидно от бластеров. Лазеры прошлись по касательной, не повредив ни ткани, ни органы. Очевидно, это случилось незадолго до того, как Вулф оказался в спасательной капсуле. Примерно в тот самый момент, когда он повредил глаза.

Дальнобойщик замолчал.

— Повреди он глаза, — сказал охотник, — остались бы шрамы. А я их не вижу.

— В Открытом Космосе всякое случается, — последовал крайне туманный ответ.

— Хм. Занятно, — протянул Троуп. — А что сам Вулф может сказать по этому поводу?.. В результате каких эпизодов он очутился в дрейфующей шлюпке?..

— А ничего не может, — хмыкнул Волынщик. — Потому что НИЧЕГО не помнит.

Громобой поднял бровь, как умеют немногие из его коллег.

— Или НЕ ХОЧЕТ помнить?

— А разве это не одно и то же?! — На этот раз голос подал сам метаморф, обратив белые незрячие глаза к собеседнику. Оба действия попали в самую точку.

Блэйз задал свой вопрос не просто так. Он и сам порой считал, что «слишком много воспоминаний, слишком много...». Тех, что частенько являлись в кошмарах. Лица убитых (тех, кого он убил самолично, и тех, кого успели убить убитые им), изувеченные жизни, грозный рев бесконечности; путь в пустоту, усыпанный осколками тысяч грез. Всему этому хотелось однажды сказать: «Left behind». Но в этом случае Троуп перестал бы быть тем, кем он являлся.

Самим собой.

— Значит, у вас наступила амнезия?.. — спросила Кэтрин.

Волк повернулся на голос. К ближайшему динамику, размещенному несколько в стороне от голограммы. Девица умудрилась изобразить смущенный румянец.

— Я ее не вижу. — сказал метаморф.

— Странное утверждение, — заметил Громобой. — Предположительно ты не способен видеть вообще НИКОГО. Почему же ты не видишь только ее?

— Я вижу иначе. Не так, как вы. — Вулф безошибочно повернул голову к охотнику. — Объяснить это не просто. Однако, если хотите, я мог бы ПОКАЗАТЬ.

Блэйз помедлил. Что значит «показать»? Каким образом? Двусторонняя телепатия?.. Стрелку стало любопытно. Маловероятно, что предложение означало что-либо опасное. Кроме того, отказ мог бы показаться признаком неуверенности и уж всяко выглядел бы так, как не пристало держать себя гостю.

— Как?..

— Очень просто. Дайте, пожалуйста, руку. — Дальнобойщик протянул собственную, опустив тыльной стороной ладони на стол. — Это ничуть не опасно, уверяю.

Заверение, однако, Троупа не успокоило. Он уставился на протянутую ладонь, бледно-розовую, с сильными пальцами, на концах которых темнели острые когти, будто ему предложили проверить быстродействие капкана.

«Ничуть не опасно», говоришь?

— Конечно, возможен некоторый дискомфорт, — добавил метаморф, — даже болевые ощущения... — Оставалось загадкой, воспользовался ли он своими способностями или сомнения читались у Громобоя на лице. — Но всяко они продлятся недолго. Такой сильный мужчина, как вы, без труда это стерпит.

Мохнатая физиономия обнажила клыки. В большей степени улыбка казалась угрожающей, нежели миролюбивой. Незрячие глаза добавляли жути.

Вызов прозвучал вполне отчетливо. Решив, что ему и впрямь ничто не угрожает, Блэйз вложил руку в когтистый «капкан». Пальцы мгновенно сомкнулись, ловушка захлопнулась. Вулф оказался чертовски силен, как, впрочем, и следовало ожидать. «Музыкальные» пальцы таили мощь легированной стали. Даже приложив изрядные усилия, Троуп не смог бы разорвать эту хватку.

Сперва ничего особенного не происходило. Ничего, что можно увидеть или ощутить иным способом. Другие участники сцены — Макбраун и Кэт — с интересом следили за происходящим. По виду Тома было затруднительно сказать, знает ли он, что сейчас произойдет, но дальнобойщик улыбался.

Громобой поглядел в слепые, лишенные радужек глаза метаморфа, и тут ЭТО случилось. Реальность сдвинулась, оплыла, точно кусок масла под ацетиленовой горелкой. В первую очередь сменился обзор. Картина, транслируемая в мозг по оптическому нерву. Исчезли краски, некоторые формы, даже объем. Место, куда проецировалась голограмма, мгновенно опустело. Волынщик остался на месте: красный, окруженный лучащимся маревом силуэт, лишенный явных идентифицирующих признаков. Зато, странное дело, Блэйз видел то, что видеть ему не полагалось. Круглые пульсирующие объекты, лучащиеся внутренним светом. Не что иное, как внутренние органы. Сердце казалось яблоком, свитым из артерий, вен и жгутов мышц. Казалось, стоит протянуть руку, и можно запросто сорвать его с ветви.

Этим странности не исчерпывались. Троуп увидел не только Волка, но и... себя самого. Словно со стороны, под причудливым углом — тот же размытый силуэт, увешанный «плодами» функционирующих органов. Ни одежды, ни, собственно, кожи. Лишь на месте оружия темнели зловещие пятна, исходящие недвусмысленной угрозой, единственный отличительный признак.