действительно замечательное животное и гораздо лучше, чем кажется на первый взгляд. В целом мире не найти лучших животных, чем собака и лошадь Ника Уинфлза. Помогите-ка мне спешиться. Тише, тише! Вот так. Я гораздо больше, чем следовало, думал о себе, только от этого мне не легче. Положите меня на траву под дерево. Пустите лошадей, а потом перевяжите мне раны.

Исполнив указания Саула, Кенет умудрился еще сделать над раненым навес из ветвей, из опасения, как бы роса и ночная прохлада не повредили ему.

— Теперь одного только остается пожелать, — сказал Кенет, — мне есть захотелось.

— За этим дело не станет, — отвечал Саул, — и к огнестрельному оружию не станем прибегать, человек бывалый, как я, всегда готов к разным житейским случайностям.

С этими словами он сунул руку в карман своего плаща и вытащил лесу с крючком.

— Вот вам и работа; вырубите топором ветку на удилище, наживите, как приманку, кусочек мяса, который я припрятал на этот случай, и с Богом, закиньте удочку и рассчитывайте на хороший и скорый ужин.

Айверсон быстро наловил рыбы в достаточном количестве для двоих проголодавшихся людей.

— Разводить огонь, конечно же, неблагоразумно, — сказал Саул, — но желудок требует пищи, и будь что будет, а мы хорошо поджарим эту мелочь. Охота и охотники! Да один этот вид укрепляет силы. Все идет как по маслу. Вы, кажется, удивляетесь, что я так повеселел? Но вот уже двадцать лет, как я занимаюсь ремеслом, научившим меня пренебрегать опасностью. О, этот урок необходимо хорошо усвоить! Если мы беспрестанно будем думать об опасностях, нас окружающих, то не будет в мире созданий несчастнее нас. Все зависит от привычки, любезный друг. Зверолов смахивает немного на своего соседа-индейца: он живет настоящим, не очень заботясь о будущем.

Послышался волчий вой.

— Вот и этого зверя мучит необходимость поужинать на сон грядущий, — заметил Саул Вандер. — Люди суеверные воображают, что это дурной знак, когда человека подстерегают степные хищники. Но меня это нимало не тревожит.

— Тише! Кажется, их много, — прошептал Кенет.

— Да, друзья-приятели сошлись на зов и будут угощать нас концертом. Только бы эти канальи не бросились на наших лошадей.

— Какое это было бы для нас несчастье! — сказал Кенет, разводя огонь и поджаривая на нем рыбу, нанизав ее на прутья и медленно поворачивая на огне. Запах жареной рыбы приятно ласкал нюх предводителя трапперов.

— Ах, если бы достать соли! — вздохнул Айверсон.

— Соли? Да при мне всегда соль в бумажке на подобный случай. В одном походе я измучился от недостатка соли и с тех пор не забываю урока. Вот вам и соль. Проклятые волки! Если они подойдут к нам еще ближе, то придется разводить сильный огонь, да и лошадей держать под рукой. О, как вкусно! Что за угощение! У королей лучше не бывает.

На некоторое время вой утих, а когда волки снова завели свою жалобную разноголосицу, казалось, что они ни на шаг не подвинулись к друзьям.

Напасть возмущалась против запрещения Кенета, удерживавшего ее от рьяного желания кинуться в схватку.

— Я чувствую себя очень хорошо, — сказал Саул Вандер, — и думаю, что волки не станут нас тревожить в эту ночь. Положите-ка мне под голову седло, я попробую заснуть. Но я разбужу вас в случае необходимости, будьте уверены. Потушите огонь, молодой человек, и последуйте моему примеру. Собака верный караульный, положитесь на нее.

— Напасть чересчур великодушна, — возразил Кенет, — я стану караулить вместе с ней. Не удержи я ее вовремя, так она давно бы погналась за волками, и они бы растерзали ее, а я никогда не прощу себе, если с ней что-нибудь случится по моей небрежности. Два или три раза она спасала мне жизнь. Я хотел бы расцеловать ее мохнатую морду, но она не охотница до поцелуев. Ведь ты нелюдимка, Напасть, так? Я могу восхищаться ее благородными качествами только на почтительном расстоянии. Бедный зверь, не знаешь ты, в какую передрягу попал твой хозяин!

Большие умные глаза Напасти уставились на Айверсона, как бы желая проникнуть в значение его слова и понять, чего он от нее хочет.

Кенет дал ей поесть, но, все еще опасаясь, как бы она не убежала, он привязал ее на уздечку, конец которой не выпускал из правой руки. Такая мера предосторожности не понравилась Напасти. С глухим рычанием она позволила совершить над собой такое насилие, не захотев, вероятно, поднимать переполох в стане.

Кенет старался не заснуть, смотрел на звезды, сверкавшие над озером, отражавшем их синеватый блеск, изучал выразительный профиль собаки, которая, растянувшись на земле и положив морду на передние лапы, то сверкала зоркими глазами, то прислушивалась, насторожив уши и ловя разнообразные звуки, долетавшие до нее со всех сторон.

Саул Вандер крепко спал, хотя иногда судорожно вздрагивал от боли. Он бредил вслух, несвязно бормотал что-то о дочери, охотах и битвах.

Ночь брала власть в свои руки. Потемнело и озеро. Облака и озеро сливались, а далекие звезды, словно сверкающие мушки, мерцали в неизмеримой глубине или прятались в кустах. Несмотря на окружающие опасности, тревожная дремота одолела Айверсона. На минуту ему показалось, что он превратился в собаку и сторожит любимую девушку, потом привиделось ему, что он — Огневик и пасется на лугу. Наконец, все перемешалось, его одолел сон.

Сон Айверсона только один раз был потревожен тем, что уздечка на руке сильно натянулась. За исключением этого случая, он спал крепко до тех пор, пока солнечные лучи не окунулись в прозрачную синеву озера. Саул Вандер давно уже проснулся и сидел, терпеливо ожидая, когда его спутник откроет глаза. Укорив себя за ленивую беспечность, Кенет покраснел.

— Хорошо вы спали, молодой друг. Глядя на вас, я вспомнил, что сон — это друг молодости, — сказал Саул, улыбаясь.

— Чересчур хорошо, совсем заспался, — отвечал Кенет смущенно. — Не могу себе простить, что при таких обстоятельствах позволил себе так крепко заснуть.

— Напрасно, молодой человек, напрасно! После таких утомительных трудов, каким вы подвергались, просто необходимо как следует выспаться. Я, напротив, от души рад, что вы воспользовались случаем. А пока вы спали, я рассмотрел нечто такое, о чем вы ни слова не промолвили и даже ни разу не пожаловались, хотя довольно большая рана на вашей голове заслуживает некоторого внимания. Штука не очень хорошая и небезопасная, о которой вам следовало хотя бы намекнуть, понимаете?

— Какое же я имел право жаловаться в то время, как вы мужественно выносили мучения во сто крат худшие?

— Да и на ваших руках я заметил дурные признаки: кулаки сильно опухли; видно, вам крепко их подзатянули. Ну уж и постараемся же мы с лихвой отплатить этим краснокожим мошенникам!.. Но что это наших лошадей не видать? Как истые охотничьи лошади, воспитанные в пустынях и опасностях, они обычно приходят утром к ночлегу своих хозяев.

— Пойду поищу. Видимо, они нашли роскошное угощение немного подальше от нас. Пойдем-ка, Напасть, довольно насиделась ты в плену. Вперед!

Он спустил собаку, которая помчалась как стрела.

— Идите по ее следам, — посоветовал Саул.

Кенет скоро догнал Напасть, которая, остановившись на лужайке у самого озера, что-то обнюхивала и громко лаяла. Кенет увидел на сырой земле след человеческой ноги. Такое открытие неприятно поразило его. Неужели неприятель так близко подходил к ним ночью? А что же сталось с лошадьми? Мудрено было решить этот вопрос. Ясно только то, что лошадей нигде не видно, и очень вероятно, что они кем-нибудь уведены. Везде были видны следы мокасин, перемешанные со следами лошадиных копыт; видно было, что вор становился на пень, чтобы вскочить на лошадь. Вот и остались Кенет с товарищем без средств к продолжению пути! Напасть преспокойно уселась на задние лапы и изучала физиономию своего