— Мой отец должен был прибыть в форт Сандерс двадцать третьего числа, — объявила она внезапно. — Там будет официальная встреча генералов Гранта, Шермана и Хейни с Томасом Дюррантом, Доджем и прочими. Разговор пойдет о том, чтобы изменить направление железной дороги или что-то в этом роде. Поэтому вам не составит труда получить обещанное вознаграждение.

Небо посветлело: близился рассвет.

Пит ничего не ответил. Всадники проехали несколько миль в полном молчании. Огибая подножие холма, девушка воспользовалась случаем, чтобы поглядеть назад, но ровным счетом ничего не увидела. Сердце у нее сжалось. Впереди темнела протяженная полоса деревьев; в первый раз в жизни Барда испытала настоящий страх. Этот здоровяк церемониться не станет, это же не человек, а грубое животное, а у нее даже оружия нет для самозащиты.

Похититель явно знал, куда везет свою жертву: всадники оказались в лощине, по форме напоминающей чашу; со всех сторон огражденная скалами, она имела только один выход — на реку. На дне протекал ручей; росли деревья, на земле валялось достаточно сушняка для костра. Акров на сорок раскинулся травяной ковер: отличный выпас для лошадей. Нобль решительно направился к кольцу камней у самого склона. Внутри кольца чернели старые кострища.

Бесцеремонно сбросив пленницу на траву, Пит повел лошадей к воде. О побеге лучше забыть: бандит выследит ее, куда бы она ни пошла. Негодяй вроде бы свыкается с мыслью о том, что девушку следует отвезти в форт: нельзя допустить, чтобы он передумал! В этом ее единственная надежда. Барда не спеша села, стараясь не делать лишних движений.

Этот человек опасен: опасен потому, что непроходимо глуп, просто-таки непробиваем; опасен потому, что доводы разума не имеют над ним власти. Вот силы ему не занимать. Она — не ребенок, а Нобль снял ее с седла, словно пушинку. Сам огромный, тучный, однако при необходимости крадется как кот; она уже убедилась, что передвигается бандит с невероятным проворством. Надо, ох, надо переманить его на свою сторону. Ну что ж, он уже к тому близок… почти.

Только не надо сбивать его с толку, предоставляя слишком много пищи для размышлений, и разговорами отвлекать не надо, пусть взойдут семена, уже брошенные на благоприятную почву. Она в его власти; он может заполучить награду, доставив девушку в форт живой и невредимой. На данный момент этого достаточно.

Большую часть своей жизни Барда провела на бивуаках и в гарнизонах, и жизнь знала отнюдь не по книгам; знала она и то, что уважение мужчин очень легко потерять. Пока что этот тип ее уважает, потому что она вела себя до крайности осмотрительно. Она — дочь полковника, и нельзя об этом забывать.

Возвратившись, Нобль принялся разводить костер — точно, быстро, ни одного лишнего движения. Ну что ж, дело привычки. Первый же его вопрос подсказал Барде, о чем бандит размышлял все это время.

— Чего ты тут делала, а?

— Я путешествовала вместе с отцом. У него дело в форте Сандерс, я же говорила.

— Да нет, тут, на равнине… с этими двумя парнями.

— Я искала отца. Одного из этих людей я сама не знаю, он подвернулся по пути. — Для пущего правдоподобия Барда предпочла солгать. — Второй — служащий железной дороги. Я пригрозила ему увольнением, и он поехал со мною как миленький.

Пит задумался. Встал, распаковал тюки, принес все необходимое и занялся кофе. Нарезал грудинку на сковороду. Толстые пальцы чистотою не отличались, но девушка знала, что виду подавать не следует, и предпочла отвернуться.

— Реп присоединился к нам в прерии. — Внезапно ее осенило. — Сдается мне, он прослышал о вознаграждении. Телеграф починили и обещают награду тому, кто отыщет отца и меня. Я была в поезде, но в форте Сандере почему-то решили, что меня тоже похитили.

Барда замолчала. Теперь Ноблю есть о чем подумать. Бандит напряженно размышлял про себя.

— Где гарантия, что деньги мне и впрямь достанутся?

Барда изобразила удивление.

— А как же иначе? Вы вели себя как джентльмен, я сама могу это подтвердить! Я всем скажу, как вы обо мне заботились. Вы спасли мне жизнь!

Нобль прополоскал чашку и налил в нее кофе. Девушка приняла грязную посудину не поморщившись и осторожно сделала глоток. Вкусно, очень вкусно. Барда не преминула похвалить своего похитителя. Пит передал девушке оловянную тарелку с грудинкой, и она приступила к еде: изящно, не торопясь. Бедняжка так проголодалась, что на тарелку даже внимания не обратила. Затем выпила еще кофе; Нобль воспользовался той же чашкой, а позже той же тарелкой.

Барда следила за тем, как бандит ест, вытирая жирные пальцы о траву рядом с нею. Она отвернулась, скользнула взглядом по стволам деревьев, по скалам… кажется, там что-то мелькнуло?

Нет…

Нобль напряженно размышлял, и девушка тревожилась о том, какое направление примут его мысли.

— Вы хорошо знаете равнину, так? Я заметила, как вы изучали местность и как обращались с лошадью.

— А то! — Бандит вытер жирные пальцы о штаны, затем о рубашку. — С любым чистокровным индейцем могу потягаться. Всю жизнь провел на равнине. Я и в болотах не промах, и в лесах тоже. Я вырос среди индейцев чероки.

— Тогда удивляться не приходится. Я думаю, вас охотно наймут в разведчики.

Это бандиту не понравилось.

— Еще чего не хватало. Терпеть не могу эту вашу армию. Я — сам себе хозяин, чужие мне не указ. Поэтому я и ушел от Парли.

— Парли?

— Ну да, он самый. Тот, что захватил твоего папашу. Раскомандовался тоже, словно мы ему — полк солдат. Называет себя «майор». Да он такой же майор) как я.

— Почему бы нам не поспешить в форт Сандерс? — спросила девушка в лоб. — Пора и в путь, задерживаться незачем. Вы легко найдете дорогу, я знаю, что найдете.

— Конечно, найду. Да вот только лошади устали.

— Мы можем пересаживаться с одной лошади на другую, как это делали монголы.

— Кто? Это еще кто такие?

— Да монголы! Под предводительством Чингисхана они покорили почти всю Азию и большую часть Восточной Европы. У каждого всадника было по нескольку коней, и он пересаживался с лошади на лошадь, не останавливаясь в пути. Монголы пили кобылье молоко и кровь своих же коней.

Бандит воззрился на девушку во все глаза.

— Да ну! И подраться небось не дураки?

— Воинов свирепее история не знала. Сровняли с землей сотни городов.

— Держу пари, что на племя черноногих им нарваться не доводилось. Эти черноногие — парни не промах! Тоже драться умеют. Я жил среди них. Вот возьму и вернусь к ним, и никто меня пальцем не тронет, даже армия. Буду делать все, что душе угодно, — бахвалился бандит. — А потом удеру к черноногим — только меня и видели. — Нобль поглядел на девушку, глаза его недобро вспыхнули. — Вот увезу тебя к ним, и даже твой папаша тебя не разыщет. Так и не узнает, что с тобой сталось.

Разговор принимал опасное направление.

— Я слышала, что индейцев разговорить непросто, но разве подарками их не подкупишь? Предположим, что отец предложит им богатые дары? — улыбнулась девушка.

Бандит покачал головой, но видно было, что эта мысль ему не пришлась по душе.

— Черта с два выгорит у него дело. Ему придется откупить тебя у меня, а ежели я не захочу продавать, так и не продам. А уж скво из племени черноногих, они из тебя всю душу вытрясут! Сущие стервы. Лучше попасться в руки индейцев-вождей, чем их скво!

— У моего отца много друзей среди индейцев. Он в большой дружбе с вождем Багряное Облако.

— Красное Облако из племени сиу. Черноногие плевать на него хотели, да и чероки тоже. — Нобль поднялся на ноги. — Спать будешь прямо здесь. Выедем ближе к полудню.

Нобль ушел приглядеть за лошадьми, а девушка принялась дергать траву, сооружая себе ложе помягче.