курка, дуло глянуло прямо на Мюррея.

Первое, что увидел Мюррей, — это огненный цветок пламени, расцветающий в дуле. Впрочем, сие зрелище оказалось для него и последним.

Его собственный револьвер выпал из омертвевших пальцев, и Мюррей рухнул на колени.

— Проклятый ирландский неженка… Ты!..

— Я больше не неженка, мистер Мюррей. С меня хватит.

Мюррей осел назад, с трудом сохраняя равновесие.

— Пожалуй, что и нет, — признал он. — Черт бы тебя подрал, ирландец! Надо было мне оставить тебя в покое! Твое лекарство мне дорого обошлось, ты… — И он рухнул.

Криспин Мэйо из графства Корк, житель бескрайних равнин Запада, немного постоял над телом поверженного врага. Мюррей испустил дух.

Подобрав брошенную винтовку, юноша стер с нее грязь, а затем зашагал к ивам. Там стоял привязанным серый в яблоках конь, некогда принадлежащий Мюррею. У седла болталась фляга, доверху наполненная водой. Ирландец вывел животное из зарослей, напоил его, а затем вскочил в седло и поскакал по тропинке к железной дороге.

Крис подъехал к путям. Не прошло и минуты, как вдали раздался паровозный свисток. Юноша спешился, снял флягу и постоял немного, не выпуская из рук поводьев, пока не убедился, что поезд и впрямь замедляет ход. Тогда ирландец перебросил поводья через седло и хлопнул коня по загривку.

— Есть же у тебя где-то дом! Так беги же!

Поезд остановился. Кондуктор сошел на землю. Им оказался Сэм Кокинс. Дюжина солдат глазели из окон.

— Ты давай садись, — угрюмо сказал Кокинс. — Полковник Маклин и его дочь ждут тебя в Медисин- Бау.

Криспин Мэйо поднялся в вагон, приветственно помахал солдатам и рухнул на сиденье.

— Я вроде как выстрелы слышал, — неохотно полюбопытствовал Кокинс. — Мы ехали медленно, не знали, где тебя искать.

Крис открыл глаза.

— Там, у ручья, поджидал Мюррей. Это его коня я отпустил на свободу.

Юноша снова закрыл глаза. Ирландец понятия не имел, как далеко до Медисин-Бау.

Там Барда…

Криспин Мэйо заснул крепким, без сновидений, сном.

Снова раздался паровозный свисток, теряясь в безмолвных холмах, скликая призраков, что караулят в распадках, не смыкая глаз. Завращались колеса, поезд тронулся с места. Паровоз засвистел опять, звук словно бы повис в неподвижной тишине.

На следующую ночь Джастин Парли, отлично зная, что десятеро его людей сняты с поезда в Медисин- Бау, а остальные перебиты или разбежались, храбро въехал в Ларами. На подступах к городу Серебряный Дик вдруг натянул поводья.

— Майор, — сообщил он, — я тут у сарая деньги припрятал с месяц назад. Ты поезжай вперед, я тебя догоню. Встретимся в «Красотке».

— Как скажешь, — отозвался Парли и поскакал вперед.

Серебряный Дик Контего задержался на холме.

— Прощай, Джастин, — проговорил он тихо. — Ты веришь в свою звезду, ну, а я — в быструю лошадь.

Ночь выдалась холодная и ясная: великолепная ночь! Ночь на 29 октября 1868 года: эта дата вошла в историю форта Сандерс и Ларами. В ту ночь линчеватели-виджиланты очистили город от бандитов. Основной удар пришелся на «Красотку Запада». Пятерых уложили наповал, еще многих ранили; свинца извели изрядно, а Джастин Парли, что в городе Ларами собственным именем не пользовался, обрел вечный покой в безымянной могиле.

Род — мера длины, равная 5 метрам. (Примеч. ред.)

Баньши (англ.) — сказочный дух, стонами возвещающий о смерти.