успел. Финнерли с дружками удалось удрать. Их видел Уэбб, когда они уезжали, так что у нас есть два свидетеля.

Колли погнался за ними в горы, но они скрылись. Колли считает, что они еще вернутся. Ни Этана, ни Стейси тогда в поселке не было.

Со стадом все в порядке. Мои дела пошли на убыль, но все же полдюжины фургонов со шпалами на железную дорогу мы отгрузили.

Нуббина Тейлора, его жену и детей убили индейцы. Дом сожгли, а скот угнали».

Там было еще кое-что, но того, что я прочел — достаточно. Тейлор жил всего в четырех милях от города, а индейцы на него напали… Теперь можно ожидать чего угодно.

— Собирайся, Лорна. Едем.

— Я готова, Бендиго.

Лорна была высокой, хорошо сложенной девушкой с ясными, умными глазами. Она обладала грубоватым, но занятным чувством юмора. Стоя у окна, она глядела на улицу. А я думал о том, как сильно отличается этот мир от нашего маленького городка, и о том, как сложится жизнь Лорны.

— Мне нужно еще кое-что сделать, — сказал я.

— Конечно. Ты должен повидаться с Нинон. Иди, Бендиго. Мне тоже нужно кое с кем проститься.

— Тебе?

Она засмеялась.

— Ты был занят, Бен, так что я тебя не виню. И ничего не заметил. У меня тоже появился друг. Он вообще-то приятный джентльмен. — Она помолчала. — Ты не против?

— Если он нравится тебе, значит, и мне понравится, — ответил я. — Кто он?

— Его зовут Фэрчайлд… Джексон Фэрчайлд. Он доктор… врач.

— Мне нужно с ним познакомиться.

— Обязательно. Я с ним обедаю сегодня внизу. — Она подошла и взяла меня за руку. — Я хочу, чтоб он тебе понравился. Мне он нравится… очень.

— Ну, раз он тебе подходит… Не забывай, как ты дорога нам с Каином.

— Он не такой, как все, Бен. Он вырос на ферме в штате Нью-Йорк, потом учился медицине, потом работал в маленьком городке — в Нью-Хемпшире, а теперь хочет отправиться на Запад.

— Куда? В смысле — в какое место?

— Ну, он еще точно не знает. Кажется, в Калифорнию. Он хочет быть там, где что-нибудь происходит. И еще ему предлагают практику в Колорадо.

— Я поговорю с ним. А пока…

— Тебе пора к Нинон.

Комнаты Нинон и ее тети располагались этажом выше. Я поднялся по лестнице, потом постоял у окна, глядя на город. Как мало я знаю о городах вообще, в том числе и об этом городе, в котором можно многому научиться! Тут я встречался с разными людьми, с Горацием Грили, который метит в президенты, с писателями, натуралистами и финансистами, которые собирались вкладывать деньги в западные земли. Ответы на их вопросы сами собой срывались у меня с языка, особенно когда речь шла о жизни на Западе. Эта быстрота удивляла меня самого. Но на вопрос об индейцах ответить мне было нечего, решения задачи я не знал.

С индейцами я дрался, мы вместе выезжали на охоту, я подолгу беседовал с ними. Мы проехали вместе долгие мили, и многие люди из этого народа мне нравились. Нам было чему поучиться друг у друга, а индейцы, как я понял, легко приспосабливаются к разным условиям жизни. Но большая часть наших обычаев казалась им совершенно бесполезной.

Однако же вопрос, заданный мне мистером Грили и его другом, заставил меня крепко задуматься. Никогда не поймешь, мало ты знаешь или много, пока не втянешься в разговор. Вернусь домой и постараюсь получше разобраться в этом.

В гостиной меня встретила миссис Боссан.

— Нинон сейчас выйдет, мистер Шафтер. Вы, кажется, едете домой?

— Да.

Вошла Нинон и, протянув руки, стремительно направилась ко мне.

— Бен! Ты уезжаешь!

— Я должен. Там случилась беда.

— И, как всегда, ты первый спешишь на помощь! Ведь правда?

— Ну, я не знаю. Я просто делаю то, что нужно.

— Зато я знаю все. Ты пошел спасать Мэй с детьми, когда их похитили индейцы, ты поехал вытаскивать мормонов из снегов, ты сражался с бандитами. И ты с Этаном Сэкеттом кормил мясом весь город в первую зиму. Я все это слышала, а кое-что видела и сама.

— Человек должен делать то, что нужно. К тому же я не один, рядом со мной всегда крепкие люди — Каин, Этан, Уэбб, Джон Сэмпсон.

— Но ведь делал-то все ты, Бен! Ты отвечал за весь город. Ты прокладывал дорогу.

— Нет, Нинон. Первыми были Каин и Рут. И только они.

— Ну да, конечно, — улыбнулась она. — Но твой вклад больше других.

— Мы все делали вместе: менялись, взрослели и открывали для себя, как трудно людям сблизиться и создать что-то новое. Пока мы еще недоучки, но после той школы, где бы мы ни оказались, мы уже не повторим многих ошибок.

Миссис Боссан оставила нас вдвоем.

— Твой спектакль ведь скоро сходит со сцены?

— Нам добавили еще неделю. А потом я вернусь в Новый Орлеан.

— А новые роли, предложения? Тебе ничего не подходит?

— Пока нет, Бен. — Она улыбнулась. — Но кто знает… Если у кого-то вдруг появится хорошее предложение, возможно, я и соглашусь…

— Я тут как раз подумал… Это уже мое предложение — обдумай его… Я пока не знаю, где в этой пьесе будет происходить действие, в каком краю и в каком городе, я только знаю, что она будет длинной…

— Ты мне даешь ведущую роль?

— Конечно. А декорации, реквизит и костюмы обеспечиваю я — и все по высшему разряду.

— Бен, я принимаю твое предложение. Я только об этом всегда и мечтала!

И тут мое красноречие иссякло. Я все смотрел на нее, а она на меня. Но говорить было не обязательно — каждый понимал, что чувствует другой без слов.

Мы стояли у окна, держались за руки и глядели на Нью-Йорк.

Потом мы стали говорить… Говорили и говорили… Было сказано много глупостей, а также и кое-что умное. И тут я рассказал ей о Лорне и ее приятеле.

— Бен! Пойдем познакомимся с ним! Они сейчас внизу?

Когда мы подошли к столику, он встал. Очень красивый человек с хорошим, сильным лицом, ростом с меня, только легче фунтов на двадцать.

— Я доктор Джексон Фэрчайлд, — сказал он. — Лорна мне рассказывала о вас.

Мы сели за стол и проговорили целый час. Через некоторое время я перестал их слышать и увидел катящиеся колеса фургонов, волнующуюся коричневую траву прерий, тяжелую речную воду на переправе, а еще — наш городок над ручьем, под белыми скалами, поросшими строевым лесом. Я тосковал по запаху кедрового дыма и мерной качке в седле. Здесь о Западе мне напоминал только револьвер за поясом. Даже девушки стали другими. Нинон из ребенка превратилась в красивую женщину, которую я едва узнавал. Лорна перестала быть сестрой деревенского кузнеца с Запада, а сделалась элегантной молодой леди.

До меня долетал их смех, обрывки разговоров, и я вспоминал поскрипывание седла и морщинистое лицо Урувиши, вспоминал прохладу, которой тянет в лицо со дна каньона Попо-Аджи, запах пороха и удар ружейной отдачи в плечо, вспомнил замешанный на дыме и поте запах бизоньих шкур и далекие огоньки на пути к дому.

— Я хочу прогуляться, — сказал я и встал. — Мне нужно подумать.

На улице уже темнело. Я закутался в плащ и пошел, не совсем понимая, куда иду. Пахло городом и