Оказавшись на твердой поверхности, я одним коленом уперся в скалу и взял винчестер на изготовку. В одно мгновение правая рука была на спусковом крючке.

Мой противник стоял на открытом, залитом светом пространстве. Мы выстрелили почти одновременно. Я опередил его лишь на сотую долю секунды. Моя пуля задела его в момент выстрела, и он вскинул винтовку вверх. Я видел огонь, вырвавшийся из дула. Потом он упал. Слившись, звуки наших выстрелов, гулким грохотом прокатились по каньону, и все стихло. Стороннему наблюдателю могло показаться, что выстрел был только один.

Он не двигался. А я стоял, замерев, и ждал. Что ж, очко в мою пользу. Пусть знают — они здесь отнюдь не на веселой беспечной охоте.

Когда в драке применяют оружие, кто-то должен пострадать. Но каждый думает, что он застрахован и жребий падет не на него. Но ведь мы все уязвимы, а пуля — дура. Взяв оружие в руки, надо учиться не только стрелять. Иногда эта наука дорого стоит.

Теперь я был уже в лесу. К убитому никто не подошел, но я знал, что они обязательно придут, найдут его там и поймут, что ожидает в будущем кое-кого из них.

Еще не совсем стемнело, когда я вышел на едва приметную оленью тропу. Она была не более трех или четырех дюймов шириной и вилась по трещине над черной бездной. И все же это давало мне возможность двигаться значительно быстрее. Я шел по тропе, пока она вела прямо, но когда она свернула вниз, мне пришлось ее оставить.

Ночь я проспал, устроившись за бревном, которое упало поперек откоса и лежало, просто застряв между скалами. Завернувшись в одеяло, я улегся за стволом как за надежным прикрытием и проспал там до рассвета.

Когда проснулся, моей первой мыслью было: «Они охотились за мной. Теперь они увидят, что значило, когда охотятся за ними».

В трактире дядюшки Бена в Эль-Пасо шла игра в покер. Ночь выдалась спокойной, и работы у Бена Дуэлла было немного. Народ, заполнявший зал, постепенно разошелся по домам, разбрелось и большинство постояльцев. Откуда-то из дома, расположенного на той же улице, доносились слабые звуки фортепиано.

В трактире не было ни одного чужака. Коммивояжера, который только что вошел и опустил на пол свой чемодан, вряд ли можно было так назвать. Он бывал в Эль-Пасо и раньше.

Смуглый, крепкого телосложения мужчина с усами и тремя шрамами на лице также не был здесь совершенно чужим. Он жил в Эль-Пасо уже три дня. А судя по тому, как люди приходили в этот городок и покидали его, этого гостя следовало уже считать почти постоянным жителем. Смуглый человек был не из разговорчивых, так что никто не знал, откуда он приехал или куда направляется. В городе он появился верхом на муле, что было довольно странно, а рядом с ним ехал мужчина с тяжелой нижней челюстью, желтыми глазами и золотыми серьгами в ушах, которые мелодично позвякивали.

Никто не произнес ни слова, пока коммивояжер не получил заказанный напиток.

— В Моголлоне есть на что поглядеть, — сказал он, поставив стакан. — В компании «Ленивая А» сорок мужчин, и все они по диким горам охотятся на одного человека. Без сомнения, они его поймают.

— Хорошая компания, — заметил дядюшка Бен. — Я их знаю.

— Вы их знали, — поправил коммивояжер. — Все, кто был там раньше, ушли оттуда. Хозяева набрали бандитов и охотников на людей. Против них всего один человек, и он, оборванный, голодный водит их за собой по неприступным скалам.

— С чего это началось?

— Сэкетт утверждает, что его жену убил кто-то из команды «Ленивая А», и он поклялся найти убийцу. Он…

Смуглый мужчина со шрамами на лице повернул голову.

— Вы сказали Сэкетт?

Коммивояжер поглядел на него и кивнул.

— Совершенно верно. Говорят, что это Телль Сэкетт, брат того знаменитого стрелка из Моры.

Смуглый человек резким движением отодвинул свои деньги на середину стола.

— Выкупите меня, — проговорил он. — Я уезжаю.

— Послушайте, — запротестовали игроки, — вы ведь выигрываете и не можете теперь уйти.

Мужчина поднялся.

— Я уезжаю. Если вы хотите попытаться отыграть свои деньги, поезжайте за мной в Аризону.

Мужчина со звякающими серьгами взял часы и принес их к стойке.

— Вот, мистер Дуэлл. Они не работают, но я обязательно вернусь и исправлю их для вас.

Когда они ушли, в комнате наступила тишина. Кто-то спросил:

— Так почему они ушли?

Бен Дуэлл кивнул в сторону коммивояжера.

— Он сказал, что Сэкетт в беде. А это был Орландо Сэкетт и его неразлучный спутник по прозвищу Жестянщик.

— Что это значит?

— Это значит, что «Ленивой А» лучше было бы нанять побольше людей. Сорок человек, думаю, маловато.

Одинокий овцевод остановился на бугорке, чтобы пропустить бредущих овец. Минуту или две он смотрел на своих собак, потом его взгляд обратился на восток. Солнце висело совсем низко над горизонтом. Утесы и скалы окрасились каким-то неестественным пурпурным цветом. Там, на востоке, появился крошечный столб пыли и начал быстро расти, превратившись наконец в скачущего во весь опор всадника.

Поравнявшись с отарой, он натянул поводья, и лошадь, громко заржав, резко поднялась на дыбы.

— Привет, мексиканец! У тебя есть что-нибудь пожевать? Ты не мог бы со мной поделиться? Я страшно голоден.

— Рад, сеньор, — пастух указал в сторону лагеря. — Там есть еда.

Всадник развернул коня и направил его к лагерю. Возле ручья конь потянулся было к воде, но хозяин осадил его.

— Полегче, мальчик, полегче. Остынь немного.

Он опустил поводья и подъехал к костру, где стоял почерневший кофейник.

Мексиканец задумчиво посмотрел на незнакомца, который был рослым, значительно выше него, и был крепко сложен. Его носу частенько доставалось в драках, и весь его вид говорил о безрассудстве и необузданности характера.

Длинные черные волосы обрамляли лицо, в тулье шляпы зияла дыра от пули. На поясе висели два револьвера, готовые к стрельбе. Куртка из оленьей кожи потемнела от пыли и пота. Каблуки сапог был сношены до основания, на них позвякивали шпоры с огромными колесиками — калифорнийские шпоры.

Гость посмотрел в сторону загона для лошадей, где стояло несколько жеребцов.

— Это ваши?

— Нет, сеньор. Патрона.

— Кто он?

— Дон Мануэль Охоа. Он сейчас в Санта-Фе, сеньор.

— Скажи ему, что Нолану Сэкетту была нужна лошадь. Я беру гнедую.

Пастух снова взглянул на взлохмаченного, истрепанного дорогой всадника и на его револьверы.

— Да, сеньор, я скажу ему.

Нолан Сэкетт отвел гнедого к лагерю, чтобы сменить седло, потом засунул руку глубоко в карман и вытащил оттуда полдоллара.

— Мексиканец, — сказал он, — это все, что у меня есть, но я должен тебе за еду. Она была очень вкусной.

— Вы мне ничего не должны, сеньор. Это дело чести. — Мексиканец поколебался, а потом спросил: — Сеньор, вы не брат ли сеньора Тайрела?