магазинах. Прошел слух, что в магазине стали самые хорошие товары, дедушка сходил, поглядел и глазам не верит: откуда взялось все у Ивана? Так быстро расторговался. И разрешил Ивану торговать без него, а сам не стал касаться ничего.

Дошел и до царя слух. Государыне захотелось посмотреть, что за магазин появился. Приезжает она в магазин, но не так товары нравятся, как понравился ей продавец, – так что уж очень красивый был наш Иван. Эта государыня влюбилась в продавца, стала ежедневно приходить. Прошло там долго ли, коротко времени, выгнала государыня весь народ из магазина, предложила Ивану насчет любви. Не знал Иван, что это жена его отца, подумал: давай влюблюсь! И сказал так государыне: «Мне же ведь нельзя будет влюбиться в вас, потому что вы государыня, а я продавец». Тогда государыня и говорит Ивану: «А я сделаю так: устрою подземельный ход из дворца в магазин и буду навещать вас после торговли». Иван ответил: «Ну, коли так, я согласен».

Но недолго – и у государыни все было готово, подземельный ход устроен. Когда подземельный ход был устроен, началась любовь у Ивана с царевной. И никто не знал. Шло долго ли, коротко время, когда пришло время закрыть магазин, то объявился один пьяный, так что никак нельзя было Ивану закрыть магазин. А в городе объявлено было, чтобы после таких-то часов пьяных по городу не шлялось. И пьяница стал даваться ночевать у Ивана в магазине. Ну, конечно, Иван, ничего не говоря, затащил пьяницу в магазин и закрыл его, закрыл двери. Пришло назначенное время свидания, дверь подземельного хода открылась; на это время проснулся пьяница и видит, что появилась государыня, чуть-чуть не стал просить прощения.

Потом притаился и стал лежать, как пьяный. Но сам все видел, какая шла любовь у Ивана с государыней.

Пришло время открывать магазин, государыня скрылась, а Иван подает пьянице денег горсть: «На, иди гуляй! Только не сказывай никому, что видел и что слышал». Пьяница вышел в город, прогулял всю неделю, а сам думает: «Давай еще ночую у Ивана, узнаю, как ходит государыня к нему».

Опять пришел и свалился, как раньше. Иван на этот раз стал закрывать магазин, задернул этого пьяницу и двери закрыл. Скорее сказать, то же самое видел и в эту ночь, что и в тую. Поутру Иван тоже дал пьянице денег и выпустил из магазина. Пьяница пришел в трактир, заказывает того, другого, что было в трактире хорошего. А другие пьяницы смотрят, откуда у него берутся деньги: вчера так пил-гулял, а сегодня гуляет еще лучше! И стали спрашивать у него: «Откуда у тебя деньги берутся?» А он и отвечает: «Да я беру деньги легко, потому что хожу ночевать к Ивану в магазин и там вижу, что государыня ходит к нему к ночи».

Вот и пошел слух по городу, что государыня гуляет с продавцом магазина. Доходит этот слух до государя. Государь позвал этого пьяницу и узнал от него все. А тот и говорит: «Ежли, государь, не веришь, так можешь видеть сам, одень одежу, как у меня, пойдем со мной ночевать к магазину – и сам увидишь».

Царь, конечно, так и сделал. Оделся бродягой, и пришли к магазину, ко времени, когда пришло закрывать. Свалились у дверей и лежат, а Ванька вышел за двери и говорит: «Убирайтесь! То один, а то уж двое!» Но те стали просить Ивана: «Ну, как хочешь, спаси, пусти ночевать!» – «Ну ладно, ночуйте!»

Когда магазин был закрыт, открылся подземельный ход, царь увидел свою жену, зашевелился, хотел подняться, но пьяница толкнул его в бок. «Лежи», – говорит.

Прошло время любви до утра, но царь вытерпел; поутру Иван открыл двери магазина и, ничего не зная, дает по горсти золота. Государь сразу же пришел домой и дает приказ, чтоб закрыть магазин Ивана и арестовать его.

Был написан приказ: через три дня рубить голову Ивану. Время прошло еще два дня, а на третий день Иван стал проситься у царя сходить к дедушке проститься. Царь, конечно, разрешил, хотя со стражей, но сделать с дедушкой свидание. Приходит он к дедушке, а дедушка сидит, плачет, жалеет Ивана. Говорит Иван дедушке: «Не плачь, дедушка, магазин будет цел, и я буду живой».

Вынимает он из чемодана царскую одежу, ушел в особу комнату, чтобы стража не увидала, и одел под низ арестантской одежи. Распростился с дедушкой и пошел. Приходит к государю, уж было лобное место указано – перед самым дворцом устроена плаха, – царь сидит на балконе, смотрит, скоро ли будут казнить Ивана. А палач стоит на плахе, занесен топор – и Иван стоит рядом. А царь с балкона дает приказ: «Казни Ивана!» В это время Иван скидывает с плеч арестантскую одежу, и видит палач, что царская одежа, – опустил топор. Но царь с балкона кричит: «Казни!» И еще раз крикнул: «Казни!» А палач отвечает: «Государь, хоть его казни, а хоть вас».

Вот тогда царь не знает, что сотворилось, спускается с балкона и подходит к лобному месту; Иван подходит к нему и говорит государю: «Вот что, государь, ты что, забыл, что насмеялся над моей матерью, вспомни, когда летал в башню! И оставил мне вот эту одежу!» Показывает себе пальцем на плечи: «Так вот, отец, ты насмеялся над моей матерью, а я насмеялся над твоей женой!» Тогда государь, его отец, говорит Ивану: «Ну, сын, прости все это, оставайся, живи с моей женой, а я полечу к твоей матери».

Тут они распростились, и остался Иван жить, царствовать; дедушке отдал магазин, а сам и потеперь живет.

На этом сказке конец.

Жили себе царь с царицею, детей у них не было. Царь поехал раз на охоту красного зверя да перелетных птиц стрелять. Сделалось жарко, захотелось ему водицы испить, увидал в стороне колодец, подошел, нагнулся и только хотел испить – царь-медведь и ухватил его за бороду. «Пусти», – просится царь. «Дай мне то, чего в доме не знаешь, тогда и пущу». – «Что ж бы я в доме не знал, – думает царь, – кажись, все знаю... Я лучше, – говорит, – дам тебе стадо коров». – «Нет, не хочу и двух стад». – «Ну, возьми табун лошадей». – «Не надо и двух табунов; а дай то, чего в доме не знаешь».

Царь согласился, высвободил свою бороду и поехал домой. Входит во дворец, а жена родила ему двойню: Ивана-царевича и Марью-царевну; вот чего не знал он в доме! Всплеснул царь руками и горько заплакал. «Чего ты так убиваешься?» – спрашивает царица. «Как мне не плакать? Я отдал своих деток родных царю-медведю». – «Каким случаем?» – «Так и так», – сказывает царь. «Да мы не отдадим их!» – «О, никак нельзя! Он вконец разорит все царство, а их все-таки возьмет».

Вот они думали-думали, как быть. Да и придумали: выкопали преглубокую яму, убрали ее, разукрасили, словно палаты, навезли туда всяких запасов, чтоб было, что и пить и есть; после посадили в ту яму своих детей, а поверх сделали потолок, закидали землею и заровняли гладко-нагладко.

В скором времени царь с царицею померли, а детки их растут да растут. Пришел наконец за ними царь- медведь, смотрит туда-сюда: нет никого! Опустел дворец. Ходил он, ходил, весь дом выходил и думает: «Кто же мне про царских детей скажет, куда они девались?» Глядь – долото в стену воткнуто. «Долото, долото, – спрашивает царь-медведь, – скажи мне, где царские дети?» – «Вынеси меня на двор и брось наземь; где я воткнусь, там и рой». Царь-медведь взял долото, вышел на двор и бросил его наземь; долото закружилось, завертелось и прямо в то место воткнулось, где были спрятаны Иван-царевич и Марья-царевна. Медведь разрыл землю лапами, разломал потолок и говорит: «А, Иван-царевич, а, Марья-царевна, вы вот где!.. Вздумали от меня прятаться! Отец-то ваш с матерью меня обманули так я вас за это съем». – «Ах, царь- медведь, не ешь нас, у нашего батюшки осталось много кур, и гусей, и всякого добра, есть чем полакомиться». – «Ну, так и быть! Садитесь на меня, я вас к себе в услугу возьму».

Они сели, и царь-медведь принес их под такие крутые да высокие горы, что под самое небо уходят; всюду здесь пусто, никто не живет. «Мы есть-пить хотим», – говорят Иван-царевич и Марья-царевна. «Я побегу, добуду вам и пить и есть, – отвечает медведь, – а вы пока тут побудьте да отдохните». Побежал медведь за едой, а царевич с царевною стоят и слезно плачут. Откуда ни возьмись ясный сокол, замахал крыльями и вымолвил таково слово: «Ах, Иван-царевич и Марья-царевна, какими судьбами вы здесь очутились?» Они рассказали. «Зачем же взял вас медведь?» – «На всякие послуги». – «Хотите, я вас унесу? Садитесь ко мне на крылышки». Они сели; ясный сокол поднялся выше дерева стоячего, ниже облака ходячего и полетел было в далекие страны. На ту пору царь-медведь прибежал, усмотрел сокола в поднебесье, ударился головой о сыру землю и обжег ему пламенем крылья. Опалились у сокола крылья, опустил он царевича и царевну наземь. «А, – говорит медведь, – вы хотели от меня уйти; съем же вас за то и с косточками!» – «Не ешь, царь-медведь, мы будем тебе верно служить». Медведь простил их и повез в свое царство: горы все выше да круче.

Прошло ни много ни мало времени.