И теперь я думаю, что этим она вроде как подготавливала меня к ведьминому пророчеству. Я знаю, что мне предстоит сделать что-то важное, а по словам того консула, доктора Ланселиуса, необходимо, чтобы я не знала, в чем мое предназначение, пока оно не свершится, понимаешь… мне ни в коем случае нельзя спрашивать об этом… Ну, я и не спрашивала. Даже и не думала никогда, что бы это могло быть. И у алетиометра не спрашивала.

Но теперь, мне кажется, я знаю. И то, что я нашла тебя, – это вроде как доказательство. По-моему, Роджер, мое предназначение состоит в том, чтобы помочь всем духам выбраться из страны мертвых навсегда. Я и Уилл – мы должны спасти вас всех. Я просто уверена, что это так. Да-да, точно. И из-за того, что лорд Азриэл, мой отец, сказал» он сказал однажды: смерть должна умереть. Правда, я не знаю, как это случится. Но ты не должен им ничего говорить, обещай. То есть, скорей всего, вы не сможете уцелеть там, наверху. Но…

Ему отчаянно хотелось что-то сказать, и она остановилась.

– Именно об этом я и думал! – взволнованно зашептал он. – Я говорил им, всем остальным мертвым… сколько раз говорил, что ты придешь! Точно так же, как пришла и спасла детей в Больвангаре! Я говорил: если кто и сможет это сделать, так только Лира. Они очень хотели думать, что это правда, хотели мне верить, но у них не получалось, я это видел.

Во-первых, – продолжал он, – каждый ребенок, когда он сюда попадает, сразу говорит: спорим, мой папа придет и заберет меня, или: спорим, мама придет, как только узнает, где я, и возьмет меня обратно домой. А если не папа и не мама, тогда друзья или дедушка, – словом, кто-нибудь обязательно придет и спасет их. Только этого никогда не бывает. Поэтому никто мне и не верил, когда я говорил, что ты придешь. А я-то был прав!

– Да, – откликнулась она, – хотя без Уилла у меня ничего бы не вышло. Это вон его зовут Уилл, а там кавалер Тиалис и дама Салмакия. Я столько всего могла бы рассказать тебе, Роджер…

– А кто этот Уилл? Откуда он взялся? Лира принялась объяснять, сама не замечая, как изменился ее голос и расправились плечи, – даже глаза ее стали выглядеть по-другому, когда она рассказывала историю своей встречи с Уиллом и борьбы за обладание чудесным ножом. Откуда ей было знать? Но Роджер заметил все это с грустной, безмолвной завистью вечно неизменных мертвых.

Тем временем Уилл с галливспайнами вели поодаль свой тихий разговор.

– Что вы собираетесь делать, ты и Лира? – спросил Тиалис.

– Открыть этот мир и выпустить духов. Вот ради чего я завладел ножом.

Он еще никогда не видел такого изумления ни на чьем лице – тем более на лицах людей, мнение которых было для него важно. А эти двое успели внушить ему немалое уважение. С минуту они сидели молча, а потом Тиалис сказал:

– Это все перевернет с ног на голову. Более страшный удар и придумать-то невозможно. После этого Властитель окажется бессилен.

– Они даже предположить такое не могут! – добавила дама. – Это будет для них как гром средь ясного неба!

– А что потом? – поинтересовался Тиалис.

– Потом? Ну, потом нам надо будет как-то выбраться отсюда самим и найти своих деймонов… Но насчет «потом» думать рано. Пока у нас и без того хватает забот. Я еще ничего не говорил духам – вдруг у нас ничего не получится. Так что и вы пока не говорите. Сейчас я собираюсь поискать мир, который можно открыть, но гарпии за нами следят. Если хотите помочь, попробуйте отвлечь их, а я займусь делом.

Галливспайны мгновенно взмыли в нависшую над землей мглу, где тучей, словно мясные мухи, носились гарпии. Уилл наблюдал, как стрекозы бесстрашно врезались в самую их гущу, будто гарпии – это и впрямь всего лишь мухи, которых можно запросто схватить челюстями, несмотря на их огромные размеры. Он подумал, как, наверное, обрадуются эти сверкающие насекомые, если им снова доведется порхать в чистом небе над прозрачной голубой водой.

Затем он вынул нож. И сразу вернулись слова, которые бросали ему гарпии, – насмешки над его матерью. Ему пришлось остановиться, отложить нож и попытаться очистить от них сознание.

Он сделал еще одну попытку, с тем же результатом. Ему было слышно, как они гомонят наверху, несмотря на все отчаянные старания галливспайнов: этих тварей слетелось так много, что двое его друзей не могли помешать им.

Что ж, деваться было некуда – на легкий успех он и не рассчитывал. И Уилл позволил себе расслабиться, отстраниться от всего и просто сидел на месте, держа в руке нож, пока не почувствовал, что готов попробовать снова.

На этот раз нож сразу прорезал воздух – и уткнулся в скалу. По ту сторону окна, открытого Уиллом в этом мире, оказались земные недра другого. Он закрыл первое окно и сделал новый надрез.

И опять то же самое – хотя он знал, что попал в какой-то третий мир. Прежде, выглядывая в иные миры, он иногда обнаруживал землю далеко внизу, так что вполне можно было очутиться и под ней; в этом не было ничего странного, однако он слегка забеспокоился.

В следующий раз он стал осторожно прощупывать воздух кончиком ножа – он уже научился этому, – отыскивая мир, где земля находилась бы на том же уровне. Однако все было напрасно. Путь наружу был перекрыт; куда бы он ни сунулся, его встречала все та же глухая стена.

Лира почувствовала неладное и, оставив дух Роджера, мигом подбежала к Уиллу.

– Что такое? – тихонько шепнула она. Он объяснил ей ситуацию и добавил:

– Надо отправиться куда-нибудь еще и попробовать проникнуть в другой мир оттуда. Но гарпии наверняка будут мешать нам. Ты уже рассказала духам, что мы задумали?

– Нет. Только Роджеру, и попросила его пока молчать. Он сделает все, что я скажу. Ах, Уилл, я боюсь, ужасно боюсь. А вдруг мы так и не выберемся отсюда? И застрянем тут навсегда?

– Моим ножом можно резать скалу. В крайнем случае пророем туннель. Это займет много времени, и я надеюсь, что нам не придется этого делать, но такая возможность есть. Не волнуйся.

– Да. Ты прав. Конечно.

Но она посмотрела на него с тревогой. Он выглядел совсем больным, лицо у него осунулось от мучений, под глазами были темные круги, руки дрожали, а из раны опять сочилась кровь; в общем, его вид был под стать ее внутреннему состоянию. Вряд ли они долго протянут без деймонов. Она почувствовала, как затрепетал внутри ее собственный дух, и крепко обняла себя. Ее грызла тоска по Пану.

Однако духи, эти бедные существа, опять столпились вокруг: они, особенно дети, не могли оставить Лиру в покое.

– Извините, – сказала одна девочка, – вы же не забудете нас, когда вернетесь назад, правда?

– Нет, – ответила Лира, – никогда.

– И вы про нас расскажете?

– Обещаю. Как тебя зовут?

Но бедная девочка ужасно смутилась: она забыла. Она отвернулась, пряча лицо, а какой-то мальчик сказал:

– Наверное, лучше забыть. Я тоже забыл свое имя. Те, что пришли сюда недавно, пожалуй, еще помнят, кто они. А некоторые дети здесь уже тысячи лет. Они не старше нас и забыли все подчистую. Кроме солнечного света. Его все помнят. И еще ветер.

– Да, – подтвердил другой, – расскажи нам о них!

И все дети наперебой стали просить Лиру рассказать им о том, что они помнили, – о солнце, ветре и небе, – и о том, что забыли: например, как играют в разные игры; и она повернулась к Уиллу и зашептала:

– Что мне делать, Уилл?

– Рассказывай.

– Я боюсь. После того, что случилось недавно… с этими гарпиями…

– Говори им правду. А гарпий мы не подпустим.

Она взглянула на него с сомнением. Если честно, ее тошнило от страха. Она вновь обернулась к духам, которые толпились вокруг нее все тесней и тесней.

– Пожалуйста! – шелестели они. – Ты же только что оттуда! Расскажи, расскажи нам! Мы хотим послушать о мире!