стоящим поодаль зрителям: «Эй, фраера! Передайте людям, что я умираю вором!..»

«Фраза, лучше которой я не смог бы выбрать в эпиграф, если бы только счел достойным ее повторить», — комментирует эту легенду автор.

Счел достойным ее повторить…

Так-то, господа ксенофобы.

Пушкин был остёр на словцо. Если он кого припечатывал, так уж припечатывал насмерть. За это его ненавидели люто. Фаддей Булгарин, он же Видок Фиглярин, стрелял в него из духового ружья.

Князь Дондуков-Корсаков пытался отравить его ядом. Кюхля вызывал его на дуэль. Гнедич ударил поэта по голове тяжелым томиком «Илиады».

В этом и проявляется настоящий талант сатирика — когда за меткую фразу рискуешь собственной жизнью.

Пушкин написал самую остроумную во всей мировой поэзии фразу:

Если кто-то не видит здесь ничего смешного, этому человеку можно лишь посочувствовать.

Между прочим — пушкиноведы, внимание! — из этой строфы отпочковалось знаменитое «Опершись жопой о гранит» из поэтической рецензии на картинки к «Евгению Онегину», напечатанные в «Невском альманахе» за 1829 год.

А помните замечательную загадку, загаданную юношей Пушкиным поэту Гавриилу Державину на выпускном экзамене? «Чем разнится поэт Херасков от поэта Шумахера?» — спросил Державина Пушкин. Когда Державин недоуменно пожал плечами, юный Пушкин ответил: «Тем же, чем парикмахер от херувима».

Один мой знакомый купил на Андреевском рынке автограф Пушкина. То есть сперва он не знал, что автограф принадлежит Пушкину. Даже когда узнал, долго не мог поверить. Поверил он лишь тогда, когда уже было поздно. Книжку с автографом он забыл в троллейбусе, возвращаясь домой с получки.

Приобрел он этот автограф так. Какая-то сумасшедшая бабка продавала на Андреевском рынке всякий бумажный хлам — трепаные игральные карты, позапрошлогодние календари, бумажные стаканчики для напитков. И среди этого ненужного хлама затесалось несколько книжек. Одна из них была книжка Пушкина «Повести покойного Ивана Петровича Белкина», выпущенная Гослитиздатом в 1947 году с иллюстрацией художника Кузьмина на обложке. Собиратели должны эту книжку знать: на картинке изображен поэт, что-то пишущий вдохновенно на белом листке бумаги толстой поршневой авторучкой. Мой приятель хотел пройти мимо, но бабка ему не дала. Она нагнулась, схватила книжку, открыла ее на титуле и сунула моему приятелю в нос. «Грамотный?» — спросила она. Мой приятель кивнул и прочитал следующую любопытную фразу: «Любе от дяди Саши». И внизу подписано: «Пушкин».

Мой приятель пожал плечами и недоуменно взглянул на бабку. Та молча показала ему три пальца, что значило 3 рубля — рубль за книгу и два за автограф. Мой приятель взял и купил. Из жалости и для смеха. Принес он эту книжку домой, а жена его как раз перелистывала академический томик Пушкина — подыскивала цитату для диссертации. Он случайно заглянул на страницу и увидел на чистом поле очень знакомый росчерк, факсимильно воспроизведенный в книге. Точно такой же росчерк был на купленных «Повестях Белкина». Он показал покупку жене, они, конечно же, посмеялись и поставили «раритет» на полку. Поставили и забыли.

А ровно через неделю у приятеля был день рождения. Я на нем присутствовал тоже, поэтому выступаю как очевидец. Еще на день рождения пришел наш общий знакомый — некто Геннадий К., которого мы по-свойски все называли Геком. Этот Гек работал в Пушкинском доме. И вот, после пятой или