После сытного обеда, поданного без изысков и роскошеств, пятёрка уединилась со Ждановым в кают-компании сектора Гамма, корпус «Б». Это был обширный зал с вольно расставленными креслами и столиками, группой телеэкранов на стенах и круглыми иллюминаторами наверху, заливавшими кают-компанию дневным светом, но не отвлекавшими морскими пейзажами.

Бирский с Царёвым прикатили четыре длинных стола, заставленных аппаратурой и скрутками кольчатых кабелей. Запитали все, повключали, связали, настроили и слинковали с десятком нейроблоков, «заряженных» кристаллами квазибиомассы. Бирский выдохнул и сказал тихо:

– Начинаю!

Он вдавил красную клавишу, и на одном из мониторов зажглась надпись: «Работает главная антенна корабля». Ожили, расцветились все экраны и видеорамы. Запиликали ОЭС, закрутились мнемографики, коричневые и синие, пропасть цифр посыпалась с табло.

– Пошли потоки… – пробормотал начальник проекта «Гото», перебегая глазами по приборам и следя, как Большая Машина в Москве отдаёт накопленную информацию. Байты валили лавиной, настоящим цунами. Пришлось даже прокидывать сдвоенный канал связи, узкой воронкой накрывший Первопрестольную, благо у авианосца хватало энергии на создание в ионосфере отражательного зеркала.

– Начнём, пожалуй… – проворчал Жданов, косясь на экраны. – Скажу сразу: не считайте себя пассажирами! Вы все военнообязанные, так что сойдёмся на том, что я вас призвал на сборы.

– А впереди нам светят настоящие боевые действия! – бодро сказала Рита, невинно моргая длинными ресницами вразлёт.

Генерал нахмурился.

– Моя задача в том и заключается, – молвил он весомо, – чтобы этих боевых действий по возможности избежать.

– Или упредить! – подсказал Царёв.

– Или упредить, – согласился Жданов. – Докладываю обстановку… Нет, сводку я зачитывать не стану, это долго и скучно. Скажу только, что боевые соединения флотов Америки Северной и Латинской, союзов Африканского и Европейского, а также Индии, Китая, Японии, Австралии движутся к берегам Антарктиды. Силы подтягиваются внушительные, я перечислю только авианосцы: идут «Барак Абама», «Техас» и «Аламо», «Ришелье», «Бисмарк» и «Гарибальди», «Симон Боливар», «Ваджра», «Цоцзыфу», «Цзювандао» и «Шуаншоудай», «Сёгун» и «Ронин». Это полторы тысячи самолетов! Сорок тысяч «человек с ружьями»! А янкосы готовятся ещё тыщ пятнадцать морпехов перебросить на экранопланах плюс тяжелая техника!

– А сколько сейчас спутников на Антарктиду уставили свою оптику… – проговорил Царёв.

– Вот-вот! – подхватил генерал. – Слишком много нас сгребётся. И у кого-нибудь обязательно сдадут нервы, кто-то выстрелит первым, и пойдёт веселуха!

– Пингвины будут в восторге… – пробормотал Кнуров. – Если выживут.

– Именно… – помрачнел генерал. Его нахмуренное чело разгладилось и посветлело. – Но у нас есть предиктор! – молвил он увесисто. – И мы знаем всю последовательность событий, есть хронометраж, определены позиции каждого корабля.

– Не думаю, – вступил Тимофей, – что все присутствующие имеют понятие о ходе Антарктической войны.

– Смотрите сюда! – сказал генерал и подошёл к большой электронной карте, висящей на стене. Антарктика высветилась на ней белым и голубым, даже с экрана нагоняя холодину Россыпь разноцветных флажков окружила материк, группируясь в морях Беллинсгаузена и Уэдделла, по обе стороны от Антарктического полуострова. – Вот диспозиция на начало возможного конфликта. Боевые действия начнутся в тот момент, когда экранолёты типа «Пеликан» высадят десант на полуострове близ станции Эсперанса. Бравые латинос, уверенные почему-то, что Антарктида принадлежит им – они же к ней ближе всех! – возмутятся и обстреляют американские экранопланы ракетами. Лазерные сканеры америкосов не спасут – два экра-ноплана будут подбиты, один врежется в скалы, другой расколется над морем и высыпет всю свою живую начинку, вместе с танками, в ледяные волны. Погибнет почти тысяча солдат и офицеров, многие утонут или получат разрыв сердца, окунувшись в воду с температурой минус полтора градуса… Сразу же последует удар из-под воды – субмарина «Хенераль Бельграно» выпустит торпеду по авианосцу «Барак Обама», и тот перевернётся – четверть часа будет переворачиваться, времени вроде достаточно, чтобы спасти экипаж, и всё равно, полторы тысячи моряков и лётчиков канут на дно… Вашингтон сперва очумеет, а потом начнёт метать перуны. Станцию Эсперанса, где, между прочим, проживает пятнадцать тысяч человек, раскатают под уровень моря. Кинутся ловить «Хенераль Бельграно», и поймают-таки, и потопят, потеряв пару эсминцев. Начнутся воздушные бои, в небо поднимутся сотни боевых «Миражей», «Фальконов», «Кфиров»… Наши «сушки» с «мигами», кстати, тоже поучаствуют. А когда президенты с парламентами опомнятся и скомандуют адмиралам с генералами отбой… Транспортов не хватит, чтобы трюмы набить «грузом 200»! Недели две ударные группировки всех флотов подежурят и разойдутся охранять свои сектора. У нас, кстати, сектор очень даже неплохой, он прилегает к морю Содружества и занимает весь Берег Правды, через ледник Ламберта и Землю Эндерби до Земли Королевы Мод…

Дверь в кают-компанию со щелчком открылась, и высокий комингс переступил человек в белом адмиральском мундире с чёрными двуглавыми орлами на золотых погонах.

– Могу? – спросил он, улыбаясь.

– Это мы у тебя в гостях! – ухмыльнулся генерал Жданов и повернулся к пятёрке: – Прошу любить и жаловать – краса и гордость евразийского флота, гроза арктических морей Олег Зенков!

Контр-адмирал улыбнулся и отвесил короткий поклон.

– Вот он нам и растолкует, – с облегчением сказал генерал, – как победить в войне, не участвуя в баталиях. Тебе слово!

Контр-адмирал улыбнулся краешком губ.

– Кое-кого из вас, – сказал он, – я уже успел узнать в пути. Миша вывел мне на экран всю «войнушку», что предстоит нам в реале, и я вдоволь наигрался. Сразу скажу: если мы вступим в войну, у нас будет шанс на победу. Но виктория сия станет плачевным итогом баталий, а я не хочу пугать пингвинов запахом крови. Поэтому план у меня такой: мы занимаем позиции и расписываем ход боевых действий буквально по