передвигая разноцветные рукоятки. Джим один раз уже видел все это.
— Непрошеные гости! — Старкиены молниеносно выхватили черные трубки, но Вотан, быстро подняв голову, заметил Оловиеля и махнул рукой, приказывая телохранителям убрать оружие.
— Мне не сказали, что твой полк вернулся в казармы. И я не могу использовать их, — обратился он к Джиму.
— Именно поэтому я приказал им не возвращаться, — ответил землянин.
Вотан нахмурился.
— Что? Кто дал тебе право, — он замолчал — перед ним возник маленький коричневый слуга, похожий на Мелиеса. Слуга держал небольшую белую коробочку.
— Это было переслано принцессе Афуан через губернатора… — слуга назвал имперское слово, означающее Альфа Центавра — для тебя, Вотан.
— Хорошо, — сказал Высокородный. Слуга исчез. Вотан положил сверток на стол и, помедлив секунду, развернул его.
— Что это значит? — недовольно спросил он. Вотан хотел было что-то добавить, но его прервали:
— Обожди, Вотан! — Император встал с подушки и подошел к столу. Он нетерпеливо вытащил кусок красного гранита, грубо обработанный, примерно трех дюймов в диаметре.
— Здесь записка… — он расправил кусок бумаги. — Читаю — «По просьбе моего доброго друга, Джеймса Кейла, посылаю тебе этот образец с его родной планеты, как сувенир для Высокородного Вотана».
Император, широко улыбаясь, взглянул на старика.
— Это подарок тебе, Вотан, — весело сказал он, — от нашего бывшего Дикого Волка. Возьми!
Император бросил камень Высокородному и Вотан поймал его.
И в ту же секунду вокруг Вотана ослепительно засверкал голубой ореол, сияющий свет исказил линии его фигуры и превратил ее во что-то страшное, звериное.
Император громко застонал и отпрянул назад, прикрывая лицо руками.
— Племянник… — загремел искаженный голос старика. Вотан поднял голубые руки, похожие теперь на звериные лапы, шагнул к Орану.
Император вскрикнул, и попятившись назад, споткнулся о подушку, но устоял.
— Голубой зверь! — завопил он. — Убейте его! УБЕЙТЕ ЕГО!
Если Старкиены и колебались, то секунду, не больше. Три трубки были выхвачены одновременно, и ослепительный голубой силуэт Высокородного исчез в белом пламени.
Старик споткнулся. Сияние потускнело и небольшой обломок красного гранита покатился по ковру. Вотан рухнул на ковер, лицо его было не тронуто, но тело страшно обуглилось.
Наступила мертвая тишина. Император посмотрел на труп Вотана.
— Дядя? — раздался дрожащий и неуверенный голос. — Дядя? Он медленно шел к Вотану, и чем ближе подходил, тем больше горбились его плечи, а лицо бессильно дергалось, как будто его пытали огнем. Император нерешительно взглянул на лицо Высокородного. Лицо Вотана не изменилось, глаза и рот были закрыты, мускулы расслаблены… спокойное, безмятежное лицо…
— Дядя… — снова послышался тоскливый голос Императора. И вдруг он застыл, чуть склонившись над Вотаном, свесив бессильно длинные руки и невероятно сгорбившись. На секунду Джиму показалось, что в такой позе невозможно сохранить равновесие, но Оран замер, как статуя на пьедестале.
— Оран… — сказал Оловиель. Внезапно в дальнем конце комнаты раздался довольный смех. Старкиены выхватили оружие…
Раздались три выстрела и Джим, повернув голову, заметил, как медленно падают телохранители. Они лежали на полу, такие же спокойные, как Вотан.
У зеленых занавесей стоял Галиан. В его правой руке была черная трубка, а в левой — странное, похожее на пистолет, устройство, с длинным закрученным стволом. Из-за спины Галиана выглядывали Афуан и Мелиес.
Когда Джим повернулся к ним, Галиан небрежно, почти презрительно, бросил «пистолет», который, звеня, покатился по ковру и мягко ударился о ногу мертвого Старкиена.
Галиан пошел вперед. Афуан и Мелиес последовали за ним. Каблуки Высокородного стучали по полированному полу. Он ухмыльнулся.
— А ты, оказывается, опасен, Дикий Волк, — обратился он к Джиму. — Ты не только умудрился вернуться назад живым, но и заставил меня поволноваться. Но все обошлось хорошо.
Потом Галиан пронзительно посмотрел на Оловиеля.
— Нет, — жестко сказал он. — Нет! Не «Оран», а «Галиан». нам следует научить тебя говорить — «Галиан»!
Слова Галиана поразили их. Джим увидел, что Оловиель весь напрягся и выпрямился. Галиан был самым высоким Высокородным, за исключением Императора, но Оловиель был почти так же высок. Два человека, каждый больше семи футов ростом, в упор смотрели друг на друга.
— Тебе никогда не удавалось научить меня чему-нибудь, Галиан, — сухо сказал Оловиель. — Я бы и не пытался на твоем месте.
— Не глупи, — заговорила Афуан, но Галиан быстро оборвал ее.
— Неважно. Кто мы такие, чтобы указывать ему! Ведь он сказал, что мы никогда не сможем обучить его!
— Мы?! — Оловиель горько улыбнулся. — Ты же стал употреблять множественное число, как Император, Галиан?
— Разве я сказал «мы»? — едко улыбнулся Галиан. — Ну, это просто оговорка.
— Значит ты не убьешь его? — Оловиель кивком головы указывал на сгорбленную фигуру Императора.
— Убивать его? — удивленно переспросил Галиан. — Ну конечно, нет. Заботиться о нем, вот моя главная задача. Вотан никогда не мог по-настоящему ухаживать за ним. Он же немного нездоров, ты знаешь?
— А ты? — Джим сделал шаг вперед. Глаза Галиана сверкнули.
— Будь терпелив, мой маленький Дикий Волк! — прошептал он. — Твое время придет. Сейчас я забавляюсь с Оловиелем.
— Забавляюсь? — угрюмо сказал Оловиель. — Ты лучше придумай объяснение, как погиб Вотан.
Галиан ухмыльнулся.
— Вотана убили императорские Старкиены, по императорскому же приказу. Ты сам все видел.
— А кто убил Стракиенов?
— Ты, конечно, — довольно сказал Галиан. Ты был возмущен, когда увидел, что Вотана убили ни за что.
— Ну да. А как насчет искажателя света? Джим никогда не просил губернатора Альфа Центавра посылать этот камень Вотану.
Галиан дал знак Мелиесу, который торопливо поднял откатившийся камень и положил его в карман.
— Как, ты говоришь, искажатель света? — поинтересовался Галиан.
— Понятно… — Оловиель вздохнул. — Но ведь я, конечно, не убивал Старкиенов.
— Я бы на твоем месте не говорил этого другим Высокородным. Теперь, когда умер Вотан, к Императору нужно приставить человека, и этим человеком буду Я! И если ты будешь рассказывать всякие сказки, Оран вполне может отослать тебя из Тронного Мира или изолировать для твоего же блага.
— Да. Но если даже я промолчу, сразу видно, что эти три Старикиена убиты из тяжелого ручного интерпрессора. И все вернувшиеся Старкиены будут удивлены, как это я ухитрился убить из трубки сразу троих, ведь на них были одеты энергетические ленты полной мощности. И я могу доказать, что не появлялся на складе интерпрессоров больше года.
— Не сомневаюсь, — сказал Галиан. — Но вот возвратятся ли Старкиены? Нет! Они не вернутся!
