простит… Да… и я себе… тоже.

И в этот момент я случайно подняла глаза и действительно чуть не отпустила оборотня из-за того, что увидела. Я затаила дыхание, не в силах шевельнуться. Крик замер на губах, я задохнулась…

Прямо напротив меня, над пропастью, мерно махая крыльями, зависли две химеры. А между ними в цепкой хватке, ругаясь по черному, был зажат Хэл.

— Нет, — хрипло прошептала я. А потом создания одновременно склонились к гному и впились клыками в его шею. Наш друг дернулся, и из его рук выскользнула секира, устремившись в темноту ущелья. Через несколько мгновений гном перестал шевелиться и беспомощно обвис в когтях. Привлеченные запахом крови, к ним стали слетаться и другие. Вскоре Хэла скрыл живой клубок из шевелящихся тел.

— Ника, что там? — испуганно спросил оборотень, видя, как я побледнела.

Я не ответила. Губы предательски дрожали, а глаза немилосердно защипало. А потом…

Мой крик, в котором не осталось ничего человеческого, эхом разнесся среди скал, а вслед за ним мимо меня серебристой молнией пролетела стрела, исчезнувшая в этой живой массе.

Больше я ничего не смогла увидеть, так как появившийся Рейн, с поразительной легкостью выудив Шанина из пропасти, сгреб меня в охапку и устремился вперед…

Эльф был прав, стоило нам только пересечь мост, как байзиэльские химеры будто натолкнувшись на невидимую преграду, развернулись и улетели восвояси — здесь была граница, за которой начинались владения драконов.

Я смотрела невидящим взглядом перед собой, стоя там, где меня поставил инферн, и даже не делая попыток пошевелиться. Медленно приходило осознание случившегося.

Хэл погиб.

Добродушный, ворчливый гном; друг, всегда готовый поддержать шутку и прикрыть спину; наш с Иланой опекун, заботливо зовущий нас «девоньками»…

Погиб.

Тихо подошедший демон осторожно обнял меня и привлек к себе. И тут меня прорвало. Я заплакала навзрыд, нисколько не стесняясь всех остальных, шмыгая носом и задыхаясь.

Друг, умер мой друг… Боже, как же это больно — терять дорогих и небезразличных тебе! Казалось, что меня изнутри разрывают всё те же химеры. Медленно, с наслаждением, растягивая каждую секунду до вечности.

А потом пришла волна ярости. На драконов, что спокойно не сидится в своих горах, на эльфов, втравивших нас в это, на гнома, что посмел умереть и на себя, что не смогла спасти…

Резко отпрянув от князя, я метнулась к Амальриэну.

— Это ты, ты во всем виноват! — зашлась я в крике, со всей силы саданув кулаком по его груди. Однако тот даже не пошатнулся. — Зачем надо было идти ночью? Зачем вообще мы отправились в этот путь?

Наверное, истерика поглотила бы меня полностью, если бы я в тот момент не взглянула в глаза Перворожденного. Они были пустыми — жизнь их покинула. Взгляд был столь пугающим, что я отпрянула и враз пришла в себя. Я вспомнила, что именно он выпустил ту стрелу, которая прекратила мучения гнома, подарив ему быструю смерть. Он сделал всё, что тогда мог. И потом, я видела, что эльф уже достаточно себя наказал. С этим бременем и виной ему предстоит прожить, ох, как долго.

— Это нечестно, — упавшим голос прохрипела я и, развернувшись, пошла куда глаза глядят. Сейчас мне не хотелось никого видеть.

Холодный воздух приятно освежал разгоряченное лицо, высушивая на щеках дорожки от слез. Светлеющий восток красноречиво намекал на скорый рассвет. Споткнувшись о камни в третий раз, я огляделась. Оказалось, что я стою на краю обрыва. Сейчас, прибывая в спасительном оцепенении, высота меня не пугала. Я оторвала взгляд от бездонной черноты и посмотрела вперед. Там, грозно щерясь в утреннее розовое небо, возвышались две горы с пушистыми шапками сияющего снега на вершинах.

Это были Закатные Клыки.

— Мы дошли, — прошептала я, и горный ветер подхватил мои слова, унося их ввысь.

Я поежилась и поплотней закуталась в плащ. Уютно устроившись между двумя небольшими валунами невдалеке от обрыва, я сидела, подтянув ноги и склонив на них голову. Наслаждалась одиночеством я уже довольно долго — солнце успело высоко подняться над горизонтом и привнести толику тепла в морозный воздух. Где-то там, сзади, были слышны приглушенные голоса моих спутников, но за всё это время еще никто не решился нарушить моего уединения. Даже Рейн. И это было к лучшему, вряд ли из меня сейчас получился бы хороший собеседник. С самого утра душу захватили апатия и безразличие, которые тихо нашептывали сдаться, махнуть на всё рукой и остаться в этом благословенном состоянии навсегда. Не хотелось больше никуда идти, ни с кем сражаться и ни за что бороться.

Я подняла глаза вверх. Там, разрывая голубизну неба, парила птица. Ястреб. Хищник редко взмахивал крыльями, купаясь в воздушных потоках. Мне вдруг так захотелось оказаться на его месте: больше не бояться высоты, а находить в ней радость, лететь и наслаждаться свободой, играть с ветром, отказаться от боли, страха, обязанностей. А ведь когда-то я имела возможность превращаться во всех животных, но добровольно избрала другую дорогу. А могла сейчас быть рядом с ястребом. Даже подружиться с ним.

Пантера внутри меня недовольно заворчала и отвесила мысленную затрещину. Я улыбнулась. Действительно, лезут в голову какие-то дурацкие мысли. Я сделала свой выбор, раз и навсегда. И на самом деле не жалею о нем. Никогда не пожалею. Да и от отрицательных эмоций не стоит спешить отделываться, ведь именно благодаря им мы еще больше можем ценить минуты счастья и радости, покоя и умиротворения.

Сегодня, из-за смерти Хэла, боль буквально раздирала меня, но если я смогу выстоять, не поддаться, то в будущем она же позволит мне еще острей научиться переживать и чувствовать. И потом, опустив руки, разве не сделаю я смерть гнома бессмысленной? Вот эта мысль мне совсем не понравилась.

Я услышала приближающиеся шаги, и через секунду из-за скалы вынырнула Илана. Её волосы мерцали красными искорками в лучах солнца. Глянув на нее, я поняла, что она похозяйничала в моей сумке. На принцессе были мои запасные штаны и рубашка, причем последняя была ей явно мала. С кого она сняла кожаные сапожки, я угадать не смогла.

Подруга подошла и пристроилась рядом, положив голову мне на плечо. Вот так мы и сидели, молча, созерцая окружающие нас горы, снежные пики и одинокого ястреба, продолжающего кружить над нами.

— Ты всё видела? — нарушила тишину Илана.

Несмотря на то, что я ожидало подобного разговора, я вздрогнула. Как же непросто смириться с этой мыслью.

— Да.

— И нет никакой надежды на ошибку?

Я вздохнула и прижалась щекой к её макушке.

— После такого не выживают, Илана. Лишь стрела эльфа спасла Хэла от еще более ужасной участи.

Мы снова замолчали. Не знаю, в какой момент я поняла, что подруга плачет, вот только и у меня перед глазами всё смазалось и растеклось. Это была не та истерика, которая накрыла меня на рассвете. Мы сидели, прижавшись друг к другу, и плакали, горюя об ушедшем друге и позволяя вместе со слезами уходить боли и отчаянию, оставляя внутри пустоту и тихую скорбь…

Спустя некоторое время принцесса зашевелилась и, отстранившись, заглянула мне в глаза.

— Надеюсь, ты не сдалась?

Как же хорошо она меня знает. Жаль, что не всегда это играет мне на пользу. Сейчас, например, я устыдилась своей минутной слабости.

— Попыталась, — призналась я. — Но потом подумала, что вряд ли бы Хэлу это понравилось.