Олуэн. Я уверена, что вы не понимаете этого, Роберт.
Фреда
Олуэн. Да, он мне показывал шкатулку. Это было после обеда, около девяти часов вечера… в ту самую субботу.
Роберт
Олуэн. Простите меня, Роберт. Но я просто была не в силах.
Роберт. Но что вы там делали?
Олуэн. Я была в большой тревоге из-за одной вещи… одного обстоятельства, о котором слышала… это преследовало и мучило меня несколько дней подряд, и наконец я просто не могла вынести, почувствовала, что должна видеть Мартина, чтобы выяснить все. Я поспешила в Фоллоус-Энд. По дороге я перекусила и прибыла в коттедж как раз около девяти. Никто не видел, как я входила, и никто не видел, как выходила, – вы ведь знаете, какое это пустынное место. А затем я, так же как и Фреда, решила: кому на пользу мое свидетельство – никому, и промолчала. Вот и все.
Роберт. Нет, вы не можете на этом поставить точку. Вы были, вероятно, последним человеком, с которым говорил Мартин, и должны что-нибудь знать о нем.
Олуэн
Мисс Мокридж
Олуэн. Уж не собираемся ли мы, Фреда, обсуждать все это? Нечего ворошить. Все уже давно кончено.
Роберт
Фреда. О, Роберт, прошу вас.
Роберт. Простите, но я должен знать. Имело ли это какое-нибудь отношение к пропавшим пятистам фунтам?
Гордон
Фреда. Гордон, успокойтесь. Вы ведете себя сегодня точно истеричный ребенок.
Гордон
Мисс Мокридж
Фреда. Нисколько.
Роберт. Нет, еще рано…
Мисс Мокридж. Паттерсоны сказали, что пришлют за мной машину. Приехала она, вы не знаете?
Роберт
Фреда
Мисс Мокридж. Да, кажется, мне действительно пора. Отсюда до Паттерсонов по крайней мере полчаса езды, и не думаю, чтобы они были очень довольны, если я слишком долго задержу их машину и шофера.
Фреда
Мисс Мокридж
Все. До свидания.
Фреда
Гордон. Слава тебе господи, легче дышать стало.
Бетти. Да уж – слава создателю. Мне очень жаль, но я не переношу этой женщины. Она слишком напоминает мне школьную преподавательницу геометрии.
Стэнтон. Что-то мне всегда была подозрительна ваша геометрия, Бетти. Хотите налью, Гордон?
Гордон. Нет, спасибо.
Стэнтон. Очень странно, но Мокридж совсем не плохая писательница. Я не хочу сказать, что ее книги раскупаются нарасхват, но все-таки она недурно пишет. И почему это в хороших писателях всегда есть что-то неприятное?
Гордон. Этого я не знаю. Но никак не нахожу Мод Мокридж хорошей писательницей, Стэнтон.
Бетти. Я уверена, что она страшная сплетница.
Стэнтон. Не отрицаю. Она известна этим. Вот почему дамам следовало бы при ней помолчать. Она-то уж сумеет приукрасить и раздуть эту историю с папиросницей – в течение какой-нибудь недели пустит гулять ее по всему Лондону. Паттерсоны, для начала, услышат ее сегодня же вечером. Для нее было, наверное, мукой уйти на самом интересном месте.
Гордон. Она бы не ушла, если б надеялась что-нибудь еще услышать. Но и так услышала достаточно, чтобы развернуться.
Бетти
Стэнтон. И меня тоже. По всей вероятности, нам с вами, Бетти, она припишет самые гнусные пороки.
Бетти
Олуэн
Бетти. О, я совсем забыла, что вы тут, Олуэн. Можно мне спросить вас кое о чем? В конце концов, мне кажется, я еще никого до сих пор ни о чем не спрашивала?
Олуэн. Можете спросить. Впрочем, не обещаю, что отвечу.
Бетти. Я все-таки рискну. Были вы влюблены в Мартина, Олуэн?
Олуэн
Бетти. Я так и думала, что нет.
Олуэн. По правде сказать, если быть совершенно откровенной, он был мне, скорее,