родившегося василиска гораздо сильнее, чем вас, пан Цебеш, можете вы это понять?

– Хорошо. – Цебеш вытер платочком рот. – Я понял. Понял, где ошибся. Не надо было тебе все рассказывать. Женщинам не доступна логика. Только эмоции – надежда, ненависть, страх... Так вот, я проведу этот опыт вне зависимости от того, что ты об этом думаешь и что ты собираешься делать. Но если ты попытаешься, только попробуешь, мне помешать, то я тебе устрою такой кошмар, что объятия василиска покажутся раем... Пойдем.

Цебеш встал из-за стола и за руку поволок Ольгу за собой наверх, в ее комнату. В глазах Цебеша была холодная решимость. И от этого взгляда Ольгу начала колотить мелкая дрожь.

Закрыв за собой дверь, Цебеш сорвал с ее платья матерчатый пояс и сжал его, недобро улыбаясь, в обеих руках. Его лицо исказилось, как тогда, в пещере у костра.

– Если не будешь слушаться, она тебя укусит, – прошипел он вполголоса. – Запомни это. Запомни... запомни... запомни... – Слова эхом отдались у нее в голове. Цебеш бросил пояс на пол. Только теперь уже это был не пояс, а живая, мерзко блестящая змея.

Ольга хотела завизжать от ужаса, но крик словно застрял у нее в горле.

Змея, высунув раздвоенный язык, подвигала головой в разные стороны и уползла под кровать, чуть коснувшись ее ноги.

– Не ходи никуда. Слушайся меня, и все будет в порядке. Спокойной ночи. – Старик криво улыбнулся и вышел вон.

Несколько минут Ольга стояла, боясь пошевелиться. Потом нагнулась посмотреть, как там, под кроватью, поживает змея.

Под кроватью, в пыли, лежал ее пояс от платья.

За окном уже была ночь. Тлела почти догоревшая свеча. Ольга сидела на стуле и читала купленный вчера во время прогулки рыцарский роман.

– Нет. Это просто невозможно.

Тристан, обольщающий Изольду, был совершенно неправдоподобен, а из-под кровати на Ольгу в два красных глаза смотрела змея. Она только прикидывалась поясом от платья, когда на нее внимательно смотрели. Но, глядя боковым зрением, Ольга отчетливо видела змею, высовывающую иногда раздвоенный язык, покачивающую чуть поднятой над полом плоской головой.

Клонило в сон. Но она даже представить себе не могла, что сможет заснуть, пока у нее под кроватью ЭТО.

«Сидеть и ждать, пока она... Интересно, Цебеш действительно превратил мой поясок в змею или это такой гипноз? А если превратил, то тогда почему я вижу то змею, то пояс? Что будет, если она меня укусит? Призрак меня еще ни разу не кусал... А если все-таки не призрак? И чувствует ли Цебеш, видит ли то, что вижу я?»

Ольгу знобило. Ей стало казаться, что она сходит с ума. В завываниях ветра снова послышался тот пещерный шепот, от которого мурашки по коже. Только к нему теперь примешивались не звуки бубна, а шипенье змеи.

– Да сколько можно, в конце-то концов! – Она решительно встала, взяла со стола лучину, свечку и, то и дело оглядываясь на расположившуюся под кроватью змею, начала разводить в камине огонь.

Через четверть часа, когда огонь стал гореть ровно и ярко, Ольга схватила большие каминные щипцы и тихонько присела возле кровати. Где там у нее голова?

Перед ней в скопившейся под кроватью пыли лежал матерчатый поясок от платья.

– Врешь. Меня теперь так легко не обмануть! – Она вцепилась щипцами в поясок и, резко дернув, кинула его в горящий камин. В полете кусок ткани стал извиваться, как настоящая змея, а упав на горящие головни, зашипел и забился, корчась в жарком пламени...

В комнате было жарко, но Ольгу все еще бил озноб. Змея сгорела, а пепел Ольга разбросала по камину кочергой, а потом с видом победительницы уселась на отвоеванную кровать. Через некоторое время озноб прошел. Дрова в камине прогорели, а новых в комнате не было, и Ольга сама не заметила, как провалилась в сон.

Ей снилось, как человек в черной сутане, с головой, покрытой капюшоном, читает молитвы, склонившись над пентаграммой. А в пентаграмме шипит, извиваясь, большая огненная змея.

На следующий день, с утра, Питер принес ей завтрак и стал требовать два талера в качестве компенсации за опухшее ухо.

Появившийся следом Цебеш довольно усмехнулся, взглянув на ее осунувшееся лицо, и, не сказав ни слова, ушел к себе.

Ольга сидела за столом, ковыряя вилкой в капустном салате, и все никак не могла решить, что же ей теперь делать.

В письме, которое Ольга вскрыла, но не сумела прочесть, был ответ Адама Ковальского: его устраивало предложенное Цебешем место свершения сделки. Он не хотел взамен никаких знаний. Только деньги – двенадцать тысяч золотых цехинов, как и сговаривались предварительно, через Морица Бэйнерда. Прочитав ответ Адама, Старик зло выругался и сел перепроверять свои расчеты.

Без четверти двенадцать Цебеш отложил в сторону ворох исписанных бумаг, Ветхий Завет, Апокалипсис, катрены Нострадамуса и астрономические таблицы. Он встал, пристегнул к поясу ножны со стилетом, положил заряженный пистоль в саквояж, накинул плащ и взялся за дверную ручку.

– Господи, ты знаешь, что я собираюсь сделать. Так останови меня, если я не прав, – прошептал он и вышел в коридор.