— Еще минута видимости, и вы накрыли бы его. Я всегда боялся, что эти дымовые горшки помешают вам.

Он ничего не сказал Тэйту. Однако Кохрейн ни в коем случае не собирался оставить «Тирпиц»  в покое.

Через 2 дня эскадрилья вместе с 5–й группой бомбила канал Дортмунд — Эмс. Именно там год назад они встретили самое страшное испытание. На сей раз «Москито»  сбросили маркеры с малой высоты, как учил Чешир, и бомбы разрушили облицовку канала. Группа отбомбилась более точно, чем год назад. После эксперимента с 617–й эскадрильей Кохрейн увидел, как остальные эскадрильи отрабатывают те же методы.

У Тэйта на взлете отказал мотор, однако он удержался в воздухе и продолжил полет на 3 моторах, хотя и с меньшей скоростью. Он вывалился из облака над целью и увидел воду из важнейшей транспортной артерии северной Германии, которая хлестала сквозь бреши. Но этой ночью они понесли потери. Истребители перехватили возвращающиеся бомбардировщики, и Тэйт видел, как падали пылающие «Ланкастеры». 617–й эскадрилье повезло, она потеряла только 1 самолет. Стаут пропал без вести.

После этого для канала начались плохие времена. Между шлюзами уровень воды упал, и десятки барж сели на дно в грязь вместе с углем, секциями подводных лодок и другими важнейшими грузами. Гитлер отправил 4000 рабов отстроить разбитые стены канала. Когда работа была почти завершена, 5–я группа снова все разрушила. Снова были отправлены рабы. На сей раз они отремонтировали канал. Немцы открыли шлюзы и заполнили его водой. Однако через 2 часа прилетели «Ланкастеры»  и все разнесли вдребезги. Больше этот канал не действовал.

Нилану сказали, что с ним «покончено». После 2 циклов без отдыха он просто износился. Мозг регистрировал ошибки пилотирования, но мышцы не реагировали. Он получил еще одну оплеуху. Его Орден за выдающиеся заслуги был прислан по почте. Взбешенный Нилан пообещал пришпилить его тому, кто прислал.

Но Хамфри предусмотрительно сохранил орден в сейфе. Нилан долго ожидал назначения и за время безделья немного поостыл. Однажды он прокрался в канцелярию эскадрильи, осторожно огляделся и спросил:

— Хэмп, могу я посмотреть на свой орден?

Хамфри торжественно достал его из сейфа, Нилан покачал его на ладони и сказал:

— Гек, я думаю, что теперь король со мной больше не встретится.

Он был награжден несколькими медалями, в том числе американскими, но долгое время носил на мундире только ленточку Ордена за выдающиеся заслуги. Правда, позднее он присоединил к ней ленточку Креста за летные заслуги.

Разведывательный самолет сообщил, что «Тирпиц»  пропал из Альтен—фиорда. Началась легкая паника, особенно среди моряков. Но пришло сообщение от Эгиля Линдберга. Линдберг был норвежским секретным агентом. Он держал свой передатчик в комнате над моргом Тромсё. Линдберг сообщил, что «Тирпиц»  прибыл в Тромсё с огромной пробоиной в полубаке. Ее проделала тяжелая бомба. (»Т оллбой»  Даниэлса ПОПАЛ в линкор. Возможно, он был самым метким бомбардиром за всю войну.) Линдберг думал, что «Тирпиц»  прибыл в Тромсё, так как этот порт имел более мощные ремонтные заводы. Кохрейн с радостью услышал новость, хотя судоремонтные заводы его не волновали. Самым важным было то, что линкор оказался на 200 миль южнее Альтен—фиорда, это сокращало общую длину маршрута на 400 миль. Теперь «Тирпиц»  оказался в пределах досягаемости «Ланкастеров».

Он вызвал подполковника авиации Брауна, старшего механика своей группы, и сказал:

— Браун, нам нужно воткнуть еще 300 галлонов бензина в «Ланкастер».

— Да, сэр. Мы можем установить дополнительные баки в бомбовых отсеках.

— Нет, там будут «толлбои». Идите, идите и думайте. Есть на складах что—то, что вам потребуется? Мы не можем терять время попусту.

У Брауна не было даже проблеска идей, пока он не вспомнил, что когда—то «Веллингтоны»  оснащались длинными, похожими на карандаши, подвесными баками. Если он найдет их, то сможет втолкнуть внутрь фюзеляжа «Ланкастеров». Кохрейн дал разрешение, и Браун принялся обзванивать все аэродромы в поисках баков. Потом он отправил грузовики забрать их.

Новые заботы отвлекли Кохрейна от возни с «Тирпицем». Правый фланг американских войск на границе между Францией и Германией застрял в проходе Бельфор. Рейн преграждал путь в Германию. Вблизи от швейцарской границы на Рейне находилась дамба Кембс. Было ясно, что если американцы начнут форсировать реку, немцы взорвут дамбу, и хлынувшая вода просто утопит всех и вся. И для этого требуется всего—навсего одна мощная мина, заложенная под затвор дамбы. Это была идеальная цель для странных бомб 617–й эскадрильи, которыми были уничтожены дамбы Мён и Эдер. Однако модернизированные самолеты давно обрели обычный вид. Для переоборудования новых самолетов требовалось несколько недель. Кроме того нужно было обучить экипажи. А этих нескольких недель не было.

Было бесполезно сбрасывать бомбы с большой высоты. Шанс на то, что тяжелая бомба взорвется в нужном месте — у подножия дамбы со стороны водохранилища — был практически нулевым. Прямое попадание в гребень плотины было не лучше. Оставался только один путь… Кохрейн решил, что «толлбой», сброшенный низко над водой недалеко от затвора плотины, войдет в воду и врежется прямо в створки. Взрыватели будут иметь большую задержку, чтобы низколетящие бомбардировщики успели удалиться.

Это следовало делать очень аккуратно. Налет приходилось выполнять днем, а плотину окружало множество зениток. Бомбардировщикам придется лететь очень низко и по прямой, что могло кончиться большой кровью. Сомнений в том, кому поручить это задание, не возникало!

Кохрейн тщательно продумал операцию. Самолеты будут разделены на 2 группы. Одна зайдет с запада и сбросит бомбы с высоты 8000 футов, отвлекая на себя зенитки. Как раз в тот момент, когда будут рваться их бомбы, 6 «Ланкастеров»  подкрадутся на малой высоте с востока и нанесут главный удар. В то же время эскадрилья «Мустангов»  спикирует на позиции зениток и обстреляет их ракетами. Тогда они могут и не заметить низколетящие бомбардировщики, по крайней мере, те могут успеть делать свое дело. Это требовало синхронности до секунд. 617–я эскадрилья упражнялась ежедневно в течение недели, пока финальное шоу над Уэйнфлитом не прошло превосходно. Тэйт настоял на том, чтобы командование ударной группой поручили ему.

Летчики знали, или по крайней мере чувствовали, что Кембс станет «сомнительным делом», хотя это не слишком повлияло на их жизнь. Они учли это и стали думать, как лучше вывернуться. После боя они всегда летели домой, на островную крепость, и жили среди полей и мирных деревень, которые помогали забыть жуткие реалии войны. Этого было достаточно, чтобы на какое—то время забыть о страхах, которые всегда таились в глубине сознания.

617–я эскадрилья жила в Петвуд Отеле в Вудхолле. Это было приятное небольшое здание в тенистом садике. Пиво было хорошим, девушки из вспомогательных частей в белых платьях подавали еду в столовой, и вы могли спать в постели на чистых простынях, отдыхая после боя. Вы жили, как обычные люди, и это усиливало лживую мыслишку: «Со мной этого не случится». Но наступал день, и вам следовало лететь на задание. В мгновение ока все полностью менялось — в течение 4 часов вы находились в сотнях миль от родины, среди грохота, кошмаров, страха и смерти.

Иногда, если до вылета еще остается несколько часов, люди пытаются отвлечься, как было 7 октября, в день налета на Кембс. Взлет был намечен на вторую половину дня, поэтому после утреннего инструктажа и проверки самолетов экипажи либо собрались в столовой, либо бродили по садику. Два командира звеньев, Тони Айвесон и «Дьюк»  Уайнесс, отправились в соседнюю армейскую столовую, чтобы посидеть вместе со своим приятелем—подполковником, который командовал расквартированным здесь пехотным полком.

Среди официантов, белых скатертей и бесед война ушла на второй план. О ней не забыли, но смотрели на нее сквозь уменьшающее стекло и говорили почти абстрактно. Например, Уайнесс во время ланча говорил не о налете, а об отвлеченных философских материях вроде мужества и трусости перед лицом врага. С апломбом своих 23 лет он заявил, что долг человека сделать все возможное, несмотря на сопротивление врага.

Они ярко расписали выдающиеся качества своей эскадрильи, хотя слышать это от Уайнесса было несколько странно. Он совсем недавно пришел в 617–ю эскадрилью, хотя уже имел Крест за летные заслуги