так далее.) Часто ответом было:

— Нет. Боюсь, что нет, сэр.

— Чертовски плохо. Отправляйтесь к Фриману.

Офицер по вооружению шел к сэру Уилфреду Фриману, который завершал спор словами:

— Передайте Берту, что он не сможет получить луну.

Офицер возвращался и старался передать это как можно дипломатичнее, на что Харрис отвечал яростной руганью.

Для одного из налетов на Ла Паллис они смогли набрать только 7 «толлбоев», и эскадрилья добилась 6 прямых попаданий в укрытия. После этого Кохрейн прислал поздравления, заметив:

— Вы побили все рекорды.

Уоллис не проектировал «толлбой»  для пробития толстого железобетона, однако оружие оказалось настолько замечательным, что и это было ему по силам, хотя бомбы никогда не набирали положенной скорости. Бомбометание проводилось с высоты 18000 футов, вместо предписанных 40000 футов, так как «Ланкастеры»  не могли подняться выше.

Бункера в Бресте имели крыши толщиной 16 футов. 1 или 2 «толлбоя»  раскалывали ее, а остальные пробивали крышу насквозь и взрывались внутри убежища. После первого налета немцы попытались отремонтировать и усилить убежища, но следующие налеты показали им, что это бесполезно. «Непробиваемые»  бетонные чудовища оказались уязвимыми, и для лодок во французских портах наступили горячие деньки. Агенты передавали, что лодки покидают порты и не собираются туда возвращаться.

Агенты также предположили, что немцы планируют затопить корпус старого крейсера «Гуден»  на входе в гавань Бреста, чтобы союзники не могли использовать порт. 617–я эскадрилья совершила вылет и сбросила 1000 фн бомбы на него. К вечеру старый крейсер затонул прямо на своей якорной стоянке.

Вскоре ожидалось поступление новой 10–тонной бомбы Уоллиса. Однако из—за крайней сложности работы шли не так быстро, как хотелось бы. Фримен окрестил новую бомбу «Гранд Слэм». Примерной датой выпуска был намечен февраль 1945. Тем временем американцы начали производство «толлбоев»  и принялись разрабатывать новые и более эффективные методы производства «гранд слэмов».

Можно сказать, что судьба линкора скрывалась в ванне вице—маршала авиации достопочтенного Ральфа Кохрейна. Его мозг не отдыхал никогда. Кохрейн долго размышлял над проблемой «Тирпица», и однажды, когда он мылся, то решил бросить на это дело 617–ю эскадрилью. Он выскочил из ванны, вытерся, оделся и помчался разыскивать Харриса. И Харрис согласился.

«Тирпиц»  все еще стоял в Альтен—фиорде, за Полярным Кругом в северной Норвегии. Спокойно отстаиваясь внутри плотного кольца противоторпедных сетей, он приковывал к месту 3 линкора союзников, которые были отчаянно нужны в других местах. Но требовалось прикрывать конвои в Россию. Сначала его повредила русская подводная лодка. Потом британские миджеты вывели его из строя на 6 месяцев. Затем нанесли удар ВСФ, но линкор снова был отремонтирован.

Кохрейн бросился в Вудхолл.

— Тэйт, вы должны потопить «Тирпиц», — заявил он.

Потом они принялись обсуждать, как же все—таки это сделать. Первой проблемой, как предупредил Кохрейн, станут дымовые завесы вокруг корабля. Немцы проложили по берегу узкого фиорда трубопровод и могли начать постановку завесы простым нажатием кнопки. На самом линкоре тоже имелась аппаратура постановки завесы, и вместе они могли полностью закрыть фиорд дымом за 8 минут.

Времени для маневрирования при заходе на бомбежку не оставалось. Тэйт отправился в бар, чтобы перехватить бокал пива и поразмыслить над этим.

Он расстелил карты на полу своего офиса и начал измерять расстояния так и этак. Дистанция была великовата, что—то около 3000 миль… возможно, дальности полета не хватит. Он нагрузил 3 «Ланкастера»  бомбами, залил полные баки бензина и отправил в полет 3 самых молодых экипажа (полет на предельную дальность как раз то, чем должны заниматься зеленые юнцы). Они должны были пролететь вокруг Англии это самое расстояние. Затем он отправил самолет с половиной запаса топлива, чтобы проверить, как он сможет преодолеть обратный путь. Когда бомбардировщики сели, Тэйт измерил количество оставшегося топлива. Результат оказался разочаровывающим. Пришлось сообщить Кохрейну, что «Тирпиц»  находится вне пределов досягаемости.

Через 2 дня Кохрейн прилетел еще раз и сообщил:

— Вы можете вылететь из России, — он ткнул пальцем в карту. — Отсюда, из Ягодника. — Ягодник был русским аэродромом на островке на реке Двина в 20 милях от Архангельска. — Летите туда из северной Шотландии с бомбами, там дозаправьтесь, затем сделайте, что требуется, возвращайтесь в Ягодник, снова дозаправьтесь и возвращайтесь домой.

Он сказал, что теперь имеет достаточно «толлбоев»  и может послать вместе с ними 9–ю эскадрилью. 9–я эскадрилья не могла использовать SABS, но бомбила почти так же точно, используя бомбовые прицелы Mark XIV. 2 «Либерейтора»  должны были перевезти наземный персонал и запасные части.

План операции был разработан очень быстро, и через 3 дня, получив предсказание хорошей погоды, эскадрилья, имея на борту «толлбои», перелетела в Лоссимут. Там они заправились, и ярким солнечным днем 10 сентября самолеты отправились в долгий путь в Россию. Они имели несколько тонн перегрузки.

В сумерках бомбардировщики пересекли норвежское побережье. Так как они поднялись в высокие широты, магнитный компас принялся откалывать коленца, однако ночь была ясной, и пилоты смогли определиться по очертаниям береговой линии. После этого они пересекли Финский залив и продолжали ночной полет. Когда занялся слабый северный рассвет, самолеты повернули на восток, к Ягоднику.

В течение ночи самолеты растрепали строй, и теперь каждый поодиночке влетел в серую тучу. Русские утверждали, что в этом районе облачность не опускалась ниже 1000 футов уже 25 лет. Однако Тэйт летел на высоте как раз 1000 футов и не видел решительно ничего.

Он немного сократил высоту, но и на 500 футах не было ничего, кроме сплошной серости. Сейчас они должны были лететь над равниной. Если бы на пути попались предательские сопки, дело могло кончиться скверно. Тэйт искренне надеялся, что тундра плоская.

На высоте 400 футов они увидели деревья, мчавшиеся сквозь туман, подобно призракам. В кабине возникло некоторое напряжение. Летчики сидели на месте уже 10 часов, глядя на шкалы приборов.

Теперь они летели над бесконечным лесным океаном, бесконечным, пустынным и диким. Ни дорог, ни городов, не было даже тропинок. Изредка мелькали крошечные серые озерца. И деревья, с запутавшимися в ветвях клочьями тумана. На стеклах кабины появилась легкая изморозь. Они то и дело попадали в тучи даже на высоте 300 футов. Радист Артур Уорд никак не мог поймать сигнал приводного маяка Ягодника (его вообще никто не слышал).

Подошло расчетное время прибытия. Они должны были оказаться на месте, но видели только деревья. А бензина осталось менее, чем на час полета. Тэйт повернул на юг, пытаясь найти аэродром. Зная, что компас и погода могут ввести в заблуждение, они полагались на приводной маяк. Тэйт уже начинал беспокоиться всерьез. Но не столько за себя, сколько за остальные самолеты.

Внезапно бомбардир Даниэлс крикнул, что в разрывах облачности видит реку. Тэйт направил нос самолета вниз. Они выскочили из тучи и оказались прямо над аэродромом. Один «Ланкастер»  заходил на посадку, еще 2 кружили, дожидаясь своей очереди. Через 5 минут они благополучно сели, и тут выяснилось, что прибыло совсем немного самолетов. Считая 9–ю эскадрилью, где—то болтались еще 20 самолетов. Они отправились в разваливающуюся хижину, изображавшую аэродромные постройки. Тэйта начали одолевать мрачные предчувствия. Ни один из отставших самолетов не имел топлива больше, чем на полчаса полета. Катастрофа подступила вплотную.

В течение следующего получаса прибыли еще 7 «Ланкастеров»  и 2 «Либерейтора». Экипажи устали, как собаки, и удивились, как это они сумели добраться до цели благополучно.

Настал момент, когда у всех пропавших самолетов не осталось топлива. Не прибыли еще 13 бомбардировщиков. Пришел русский переводчик и сообщил, что еще 1 «Ланкастер»  благополучно сел на