— Туда, где небо есть только над головой, — ответила Сьюзен. — Я видела это место… совсем недавно. Я его знаю.
Они вышли к конюшне. Бинки покорно ждала.
— Я уже говорила, ты вовсе не обязан идти со мной, — сказала Сьюзен, положив руки на лошадиную шею. — Ты ведь всего-навсего сторонний наблюдатель.
— Не только. А еще я о боже похмелья, излеченный от похмелья, — поправил ее Перепой. — И мне теперь совсем нечего делать.
Он выглядел таким несчастным, что Сьюзен не выдержала:
— Ну хорошо, тогда поехали. — Она усадила его позади себя.
— Просто держись, — сказала она и тут же добавила: — Только за какое-нибудь другое место.
— Извини, я сделал что-то не так? — спросил о боже, убирая руки,
— Объяснять слишком долго. Кроме того, для тебя будет слишком много незнакомых слов. Лучше держи меня за пояс.
Сьюзен достала жизнеизмеритель Фиалки и посмотрела на него. Песка оставалось много; еще бы знать, хороший это признак или плохой.
Зато Сьюзен точно знала: лошадь Смерти отвезет ее куда угодно.
Скрип пера Гекса напоминал шуршание попавшего в спичечный коробок паука.
Несмотря на неприязнь ко всему происходящему, часть Думминга Тупса была приятно удивлена.
Раньше, когда Гекс начинал упрямиться, впадал в механическую хандру и начинал выдавать ответы типа: «+++ Ошибка Недостаточно Сыра+++» или «+++ Начать Заново +++», Думминг пытался разобраться в проблеме спокойно и логически.
Он и подумать не мог, что можно было прибегнуть к помощи кувалды. А именно это и пообещал Чудакулли.
Особенно поражал и отчасти беспокоил тот факт, что Гекс, похоже, понял угрозу.
— Отлично, — ухмыльнулся Чудакулли, откладывая кувалду в сторону. — Давай перестанем твердить о каких-то там данных, которых тебе не хватает. Попробуй прибегнуть к фантазии.
— У него нет фантазии, аркканцлер, — возразил Думминг.
— Неужели? А с казначеем они очень даже неплохо общались.
— Аркканцлер, Гекс — обычная машина, — напомнил Думминг.
— Ну, знаешь что, — фыркнул Чудакулли. — Легче всего прикинуться какой-то безмозглой машиной. Если не знаешь ответ, почему бы честно не написать: «Тут вы меня поймали», «А черт его знает» или «Ну и вопросики ты, начальник, задаешь!» Все эта «нехватка данных» от чистого упрямства. Лично мне так кажется. А еще из-за чванливости. — Он повернулся к Гексу. — Эй, ты. Попробуй еще пошевелить мозгами.
Перо начало было писать: «Недостат…», но вдруг остановилось. Подрожав немного, оно опустилось строчкой ниже и снова принялось строчить:
«+++ Следующая Далее Информация Является Плодом Умозрительных Расчетов И Не Может Быть Истолкована Как-Либо Иначе +++»
— Ты пиши, а уж толковать мы будем, — велел Чудакулли.
«+++ Количество Веры В Мире Ограничено И Представляет Из Себя Более-Менее Постоянную Величину +++»
— Какая-то ерунда, — заметил декан.
— Почему ерунда? — удивился Чудакулли. — По мне, так очень может быть. Все люди во что-то верят. Естественно, есть предел, до которого можно верить. Я всегда об этом говорил. Ну и дальше-то что?
«+++ Существа Появляются, Когда В Них Верят +++»
— Ага, можно и так выразиться.
«+++ Существа Исчезают, Потому Что В Них Перестают Верить +++»
— Вполне разумно, — заметил Чудакулли.
«+++ Люди Верят Во Что-То Еще — Запрос? +++»
Чудакулли посмотрел на других волшебников, но те лишь пожали плечами.
— Возможно, — осторожно произнес он. — Люди много чему верят.
«+++ Следовательно, Если Удалить Основной Фокус, Одновременно Высвободится Большое Количество Незадействованной Веры +++»
Чудакулли, ничего не понимая, разглядывал слова.
— То есть… ты хочешь сказать, вера сейчас витает в воздухе?
Огромное колесо с бараньими черепами завращалось быстрее, а по стеклянным трубкам забегали суетливые муравьи.
— Что происходит? — громким шепотом спросил Чудакулли.
— Думаю, Гекс пытается распознать оборот «витать в воздухе», — пояснил Думминг. — Для этого нужно
