Несмотря на страшдество во всех зданиях Университета кипела лихорадочная деятельность. Волшебники в любом случае [16] не ложились спать рано, но сегодня в самую полночь должен был начаться Страшдественский пир.

Об истинных масштабах Страшдественского пира можно было получить представление из того факта, что легкой закуской в Незримом Университете назывались три-четыре блюда, не считая сыров и орешков.

Некоторые волшебники начинали практиковаться загодя. Декан, в частности, теперь мог поднять на вилке двадцатифунтового индюка. Ожидание полуночи только придавало здоровую остроту профессионально отточенным аппетитам.

В зданиях царило приятное ожидание, слюнные железы уже шипели в предвкушении, заранее подбирались пилюли и порошки, которые через несколько часов могли понадобиться для отражения контратаки скопившихся чуть ниже грудной клетки и воюющих друг с другом восемнадцати блюд.

Подняв воротник балахона, Чудакулли вышел на снег. В окнах факультета высокоэнергетической магии горел свет.

— Ну, не знаю, не знаю… — пробормотал аркканцлер. — Ночь перед страшдеством, а они ещё работают. Это ненормально. Страшдество ведь… Вот когда я был студентом, к этому времени я уже успевал дважды протрезветь…

На самом деле Думминг Тупс и его группа студентов-исследователей подготовились к встрече страшдества. Они украсили Гекс веточками остролиста, а на большой стеклянный купол, под которым находился главный муравейник, надели бумажную шляпу.

Чудакулли казалось, что при каждом его посещении что-то новое появлялось в… механизме, думающей машине — или как там еще называли эту штуковину. Иногда всего за одну ночь таинственный прибор самостоятельно перестраивался. А иногда, по словам Думминга, Гекс составлял и выдавал планы того, что ему требовалось. Как правило, от этой штуковины у Чудакулли по спине начинали бегать мурашки. Впрочем, сегодня мурашки принялись скакать особенно оживленно: перед странным прибором сидел казначей. На мгновение Чудакулли даже думать забыл о всяких грибных гномиках.

— А ты что здесь делаешь, старина? — осведомился он. — Ты же должен быть у себя в комнате и интенсивно прыгать, освобождая побольше места в животе. Сегодня ведь Страшдественский пир, помнишь?

— Ура всему розовому, синему и зеленому, — откликнулся казначей.

— Э… мы думали, что Гекс может… ну… помочь, сэр, — сообщил Думминг Тупс, считавший себя символом разумности Незримого Университета. — Решить проблему казначея. Мы думали, это будет ему хорошим подарком на страшдество.

— О боги. У казначея нет никаких проблем, — сказал Чудакулли и похлопал бесцельно улыбавшегося человека по голове, одновременно произнося одними губами слова «совсем сбрендил». — Немного рассеян, и все. Я сказал: «НЕМНОГО РАССЕЯН», да? Неудивительно: он столько времени проводит, складывая эти числа. На свежий воздух и не выходит. Я сказал: «МАЛО БЫВАЕШЬ НА СВЕЖЕМ ВОЗДУХЕ, СТАРИНА!»

— Мы подумали, может, ему хочется с кем-нибудь поговорить… — растерянно промолвил Думминг.

— Что-что? Но я с ним постоянно разговариваю! Стараюсь как можно меньше оставлять его наедине с собой, — пожал плечами Чудакулли. — А то он сразу начинает хандрить.

— Э… да… определенно, — дипломатично заметил Думминг. Он помнил казначея как человека, который считал очень веселым времяпровождением поглощение яйца всмятку. — Итак… э… но мы попробуем еще раз, хорошо? Ты готов, господин Динвидди?

— Да, спасибо, зеленый и немного корицы, если не затруднит.

— Интересно, о чем он будет разговаривать с машиной? — мрачно сказал Чудакулли. — У этой штуки и ушей-то нет.

— На самом деле мы сделали одно ухо, — возразил Думминг. — Э…

Он показал на большой барабан в лабиринте трубок.

— А это не слуховая ли труба Ветром Сдумса торчит оттуда? — подозрительно осведомился Чудакулли.

— Она самая, аркканцлер. — Думминг откашлялся. — Тут такое дело: звук распространяется волнами…

Неожиданно вспомнив, что разговаривает с волшебником, Думминг осекся. Предугадать ход мыслей Чудакулли было довольно просто: раз «волны» — значит, «море». А дальше начнется бессмысленный спор, каких случалось уже немало. Возникнет очередное бездонное недопонимание, которое всегда возникало при попытке что-либо объяснить аркканцлеру. Наверняка будут помянуты «прибой», «песок», а то и «мороженое»…

— Все происходит при помощи магии, аркканцлер, — поправился Думминг, отказываясь от борьбы.

— А, понятно, — несколько разочарованно произнес Чудакулли. — Значит, никаких там сложностей с пружинками, шестеренками и трубочками?