За разбитой витриной какой-то лавчонки плясал огонь. Едва не оступившись, Ваймс взбежал по ступенькам, рывком стянул намокший плащ и швырнул его на горящий пол.

Послышалось шипение, потом запахло паленой кожей.

Отступив на пару шагов, Ваймс попробовал понять, где, собственно говоря, очутился.

На него смотрели какие-то люди. Его мозг медленно составлял цельную картину из отдельных кусочков мозаики: тюрбан, борода, рядом — женские украшения…

#— Откуда взялся этот челокек? Кто он такой?# note 2

— Э-э… Доброе утро?.. — откликнулся Ваймс — Здесь, похоже, что-то стряслось?

Он аккуратно поднял с пола плащ. В луже шипящего масла валялась разбитая бутылка.

Ваймс бросил взгляд на разбитую витрину.

— О…

Рядом с мужчиной стоял юноша почти такого же роста, а из-за юбки женщины выглядывала маленькая девочка.

От этого зрелища желудок у Ваймса скрутился узлом. В дверях появился Моркоу.

— Ушли, — тяжело выдохнул он. — Их, похоже, было трое. Когда так хлещет, ничего не видно… #О-о, это ты, господин Горифф. Что тут стряслось?#

#— Капитан Моркоу! Кто-то бросил в окно горящую бутылку, а потом сюда ворвался этот оборванец и погасил пламя!#

— Что он говорит? А ты что сказал? — встрял Ваймс. — Кстати, ты что, говоришь по-клатчски?

— Так, немного, — скромно ответил Моркоу. — Никак не удается овладеть этим гортанным звуком, ну, знаете…

— Но… ты понимаешь, что он говорит?

— О, конечно. Он, кстати, очень вас благодарил. утром и поздним вечером, в часы, когда улицы отдаются на откуп пекарям, ворам и стражникам.

Ваймсу это место было известно под названием «Едальня». Шнобби Шноббс как-то рассказывал, что, придумывая имя для своего заведения, Горифф хотел дать ему такое название, чтобы сразу становилось ясно: здесь подают нечто обычное, ежедневное, простое. Торговец наводил справки до тех пор, пока не услышал это слово. Оно пришлось ему по вкусу.

— Э-э… скажи ему… скажи, что останешься здесь, а я вернусь в штаб-квартиру Стражи и пришлю кого-нибудь тебе в подмогу, — сказал Ваймс.

— Спасибо, — поблагодарил Горифф.

— О, так ты понима… — Ваймс почувствовал себя полным идиотом. — Ну конечно, ты же здесь уже сколько — пять, шесть лет?

— Десять лет, сэр.

— В самом деле? Десять? — как завороженный, повторил Ваймс. — Так долго? Кто бы мог подумать… Ну я, пожалуй, пойду. Доброго вам всем утра…

Он заторопился прочь, под дождь.

«Я ходил сюда год за годом, — думал он, шлепая сквозь ночь по лужам. — И все, что я выучил, это „виндалу“. А Моркоу… Стоило ему зайти сюда разок-другой — и вот он уже вовсю болтает на чужом языке как на родном.

О боги, я могу кое-как говорить по-гномьи и с горем пополам сказать на ломаном тролльем «Бросай каменюку, ты арестован», но…»

#— Его можно не бояться, господин Горифф. Он стражник.#

— Слушай, это невероятно, ведь ты…

Опустившись на колени, Моркоу принялся изучать разбитую бутылку.

— Знаете, как это бывает… — пожал плечами он. — Заходишь сюда во время ночной смены съесть парочку-другую горячих плюшек, слово за слово, ну и начинаешь постепенно говорить. Вам и самому, наверное, случалось подхватывать всякие необычные словечки.

— Разве что «виндалу» какое-нибудь, но ты…

— Это была зажигательная бомба, сэр.

— Вижу, капитан.

— Очень плохо… И кто же это мог сделать?

— В данный момент? Думаю, добрая половина города.

Ваймс в растерянности посмотрел на Гориффа. Лицо господина Гориффа выглядело смутно знакомым. Такие лица, как правило, видишь на противоположном конце руки, протягивающей тебе порцию карри или кебаба. Иногда посетителей обслуживал мальчик. Заведение работало ранним утром и поздним вечером, в часы, когда улицы отдаются на откуп пекарям, ворам и стражникам. Ваймсу это место было известно под названием «Едальня». Шнобби Шноббс как-то рассказывал, что, придумывая имя для своего заведения, Горифф хотел дать ему такое название, чтобы сразу становилось ясно: здесь подают нечто обычное, ежедневное, простое. Торговец наводил справки до тех пор, пока не услышал это слово. Оно пришлось ему по вкусу.

— Э-э… скажи ему… скажи, что останешься здесь, а я вернусь в штаб-квартиру Стражи и пришлю кого-нибудь тебе в подмогу, — сказал Ваймс.

— Спасибо, — поблагодарил Горифф.

— О, так ты понима… — Ваймс почувствовал себя полным идиотом. — Ну конечно, ты же здесь уже сколько — пять, шесть лет?

— Десять лет, сэр.

— В самом деле? Десять? — как завороженный, повторил Ваймс. — Так долго? Кто бы мог подумать… Ну я, пожалуй, пойду. Доброго вам всем утра…

Он заторопился прочь, под дождь.

«Я ходил сюда год за годом, — думал он, шлепая сквозь ночь по лужам. — И все, что я выучил, это „виндалу“. А Моркоу… Стоило ему зайти сюда разок-другой — и вот он уже вовсю болтает на чужом языке как на родном.

О боги, я могу кое-как говорить по-гномьи и с горем пополам сказать на ломаном тролльем «Бросай каменюку, ты арестован», но…»

Оставляя за собой приличных размеров лужи, он ввалился в штаб-квартиру. За столом мирно подремывал Фред Колон. Ваймс знал Фреда уже много лет, и из уважения к этому факту командор Стражи снимал свой плащ особенно шумно и долго.

Когда он наконец все лее повернулся к сержанту, тот сидел по стойке «смирно».

— Я не знал, что вы сегодня дежурите, господин Ваймс…

— И никто не знал, Фред, — откликнулся Ваймс. От определенной категории людей он терпел обращение «господин». Ведь люди людям рознь. — Пошли кого-нибудь в «Едальню», что в Скандальном переулке, хорошо? Там небольшая заварушка.

Он двинулся к лестнице.

— Вы остаетесь, сэр? — спросил Фред.

— Ага, — мрачно отозвался Ваймс. — Нужно разобраться с бумагами.