Облизав палец, аркканцлер осторожно коснулся набалдашника. Возникла крохотная искорка, и в комнате запахло жирной посудой.
Аркканцлер шагнул было обратно к двери, но потом медленно обернулся. Его мозг наконец проанализировал разбросанные по кабинету вещи и отметил некую странность.
— А это здесь откуда взялось? — громко вопросил он.
Он дотронулся концом посоха до тележки, и та, позвякивая, отъехала в сторону.
Точь-в-точь тележка, на которой служанки возят швабры, чистое белье и все прочее, что обычно возят служанки… Чудакулли подумал, что надо бы пообщаться с университетской домоправительницей, и почти сразу же забыл об этом.
— Чертовы проволочные штуки на колесах! Так и лезут повсюду… — пробормотал он.
При слове «чертовы» в воздухе появилось что-то, напоминающее трупную муху с зубами, как у кота, только вставными. Оно покружилось, осматривая обстановку, и вылетело следом за невнимательным аркканцлером.
Слова волшебников обладают магической силой, особенно слова ругательные. И они постоянно ищут случая воплотить собственную магию в жизнь. Сейчас, когда жизненная сила кристаллизовалась в воздухе, им было нетрудно воплотиться.
Старшие волшебники собрались в Главном зале. Даже главный философ ощущал некое возбуждение. Использовать магию против коллег-волшебников считалось дурным тоном, а использовать ее против обычных граждан считалось просто неспортивным. Но застаиваться тоже вредно.
Аркканцлер оглядел волшебников.
— Декан, почему у тебя все лицо в полоску?
— Камуфляж, аркканцлер.
— Камуфляж, значит?
— Йо, аркканцлер.
— Хорошо, главное, чтобы тебе это доставляло удовольствие.
Тщательно маскируясь, они поползли к небольшому участку, который считался законной территорией Модо. По крайней мере, большинство из волшебников поползли. Приговаривая под нос: «Пошел! Пошел! Пошел!», декан совершил несколько прыжков с поворотом, потом припал к стене и тихонько перевел дыхание.
Каково же было его разочарование, когда он увидел, что остальные кучи компоста лежат там, где их сложил Модо. Тащившийся позади волшебников Модо был дважды едва не сбит с ног скачущим деканом.
— Они просто притаились, — с подозрением изрек декан. — Предлагаю уничтожить эти проклятые…
— Просто они еще не сопрели, — предположил Модо. — Та куча была самой старой.
— То есть ты хочешь сказать, что нам не с кем будет сражаться? — спросил аркканцлер.
Земля под ногами вдруг вздрогнула, и со стороны галереи донеслось легкое позвякивание. Чудакулли нахмурился:
— Кто-то расставляет повсюду эти проволочные тележки. Одну я даже нашел в своем кабинете.
— Ха, — хмыкнул главный философ. — Что кабинет, одна очутилась прямо в моей спальне. Открываю шкаф — и вижу, стоит.
— В шкафу? И зачем ты ее туда засунул?
— Я ничего не засовывал, говорю точно. Вероятно, студенты. Это их шуточки. Однажды мне в постель подложили щетку.
— Об одну тележку я даже споткнулся. Но глазом не успел моргнуть, как она исчезла. Наверное, кто-то укатил ее, — поделился Чудакулли.
Позвякивание приближалось.
— Ну ладно, господин Так Называемый Дорогой Мой Умник, — Чудакулли многозначительно похлопал набалдашником посоха по ладони.
Волшебники прижались к стене. Призрачный перевозчик тележек был совсем рядом.
— городов, — сказал Один-Человек-Ведро. — так думает Один-Человек-Ведро, это яйца городов.
— Ага, мой юный шу… да будь я, черт побери, проклят.
— Шутки шутишь? — нахмурилась госпожа Торт. — Города не бывают живыми. Знаю, знаю, многие утверждают обратное, но это же не по-настоящему, а в переносном смысле.
Ветром Сдумс повертел один из шариков.
— Он откладывает их тысячами, — покачал головой он. — Но выживают не все, иначе нас бы уже завалило городами…
— Ты хочешь сказать, что из этих маленьких шариков вылупляются огромные города? — уточнила Людмилла.
— не сразу, сначала подвижная стадия.
— То есть появляются колеса, — пояснил Сдумс.
— это есть верно, как поглядит Один-Человек-Ведро, тебе уже все известно.
— Это только так кажется, — уверил Ветром Сдумс. — На самом деле я еще ничего не понимаю. А что следует за подвижной стадией?
— не знаю. Сдумс встал.
— Пришло время все выяснить, — решительно сказал он.
Он взглянул на Людмиллу и Волкоффа. Да. А почему бы и нет? Если ты хоть кому-нибудь сумеешь помочь, можешь считать, что жизнь твоя — или что бы там ни было — прожита не зря.
Сдумс резко ссутулился и подпустил в голос старческой хрипоты:
— Вот только ноги меня уже почти не держат, м-да, вот… Буду весьма признателен, если кто-нибудь мне поможет. Юная госпожа, не проводите ли вы меня до Университета?
— Людмилла почти не выходит из дома. У нее некоторые проблемы со здоровьем, — поспешила заметить госпожа Торт.
— Я абсолютно нормально себя чувствую, — возразила Людмилла. — Мама, ты же знаешь, что с полнолуния прошел почти целый день и…
— Людмилла!
— Но это в самом деле так.
— Беззащитным девушкам нельзя ходить по улицам в одиночку, это небезопасно.
— Но чудесный пес господина Сдумса прогонит даже самых опасных преступников.
Волкофф, словно по сигналу, гавкнул и поднялся на задние лапки. Госпожа Торт критически осмотрела его.
— Очень послушное животное, как я вижу, — вынуждена была заметить она.
— Вот и договорились, — хлопнула в ладоши Людмилла. — Пойду возьму шаль.
Волкофф перевернулся на спину, и Сдумс слегка толкнул его ногой.
— Веди себя хорошо, — посоветовал он. Раздалось многозначительное покашливание Одного- Человека-Ведра.
— Хорошо, хорошо, — махнула рукой госпожа Торт.
Она достала из ящика спички, рассеянно чиркнула одной об ноготь и бросила в стакан с виски. Вспыхнуло голубое пламя, и двойная порция чистого виски переместилась в мир духов.
Когда Ветром Сдумс выходил из дома, ему показалось, что вслед ему летит какая-то песня, исполняемая призрачным голосом.
Тележка остановилась и стала покачиваться из стороны в сторону, словно рассматривая волшебников. Потом вдруг повернулась и быстро покатила прочь.
— Взять! — взревел аркканцлер.
Он направил на тележку посох, и огненный шар превратил небольшой участок каменных плит во что-то желтое и булькающее. Улепетывающая тележка угрожающе накренилась, но сумела сохранить равновесие и помчалась дальше, поскрипывая одним колесом.
— Она из Подземельных Измерений! — воскликнул декан. — Громи корзинку!
