— Это факт, — согласилась она и вгляделась в мелкую гравировку на оборотной стороне бляхи. — «Особисты с Цепной» — так, стало быть, вас называют?
— Нас немного, — пожал плечами Андре. — И мы лишь недавно начали нашу деятельность. Командор Ваймс говорит, раз уж мы все равно ничего не можем поделать с Гильдией Воров и Гильдией Убийц, будем заниматься другими преступлениями. Скрытыми. Тайными. Для этого требуются стражники с… иными умениями и навыками. Я, например, очень неплохо играю на фортепиано…
— А эти ваши тролль и обезьяна? Какими-такими навыками они-то обладают? — осведомилась матушка. — По мне, единственное, что у них получается хорошо, это расхаживать с глупым видом и бросаться в глаза… Ха! А ведь и точно…
— Их даже обучать почти не пришлось, — подтвердил Андре. — По словам командора Ваймса, они самые очевидные шпики, каких только можно придумать. Между прочем, у капрала Шноббса есть документы, подтверждающие, что он человек.
— Подделка, наверное?
— Не думаю.
Матушка Ветровоск склонила голову набок.
— Если бы в твоем доме начался пожар, что бы ты первым делом вынес?
— О,
— Гм-м. А кто поджег дом? — спросил Андре.
— Ты действительно шпик. — Матушка отдала ему бляху. — Стало быть, ты явился, чтобы арестовать беднягу Уолтера?
— Я знаю, что он не убивал доктора Поддыхла. Я за ним следил. Весь день он чистил уборные…
— И я тоже могу подтвердить, что Уолтер и Призрак — разные люди, — встряла Агнесса.
— Мое предположение — это все дело рук Зальцеллы, — продолжил Андре. — Мне известно, что он иногда лазает по подвалам, а еще я подозреваю, что он ворует деньги у Оперы. Но Призрака видели в такие моменты, когда Зальцелла был на виду. Так что теперь я думаю…
— Думаешь? Ты думаешь? — переспросила матушка. — Неужели кто-то здесь наконец начал работать головой? И по каким же приметам ты опознаешь Призрака, а, господин шпик?
— Ну… на нем маска…
— В самом деле? А теперь повтори еще раз — и сам послушай, что мелешь! Ты
Фигура бежала среди теней под стропилами. Плащ колыхался волнами. Силуэт склонившейся над люком нянюшки Ягг четко вырисовывался на световом фоне.
— Привет, господин Призрак, — не поворачиваясь, поздоровалась она. — Ты ведь за напильником вернулся?
После чего метнулась за канат. Теперь ее лицо было обращено к тени.
— Миллионы людей знают, что я здесь! Ты же не причинишь вред слабой пожилой женщине? О боги… мое бедное старое сердечко!
И нянюшка опрокинулась на спину, при этом ударившись о пол достаточно сильно, чтобы заставить канат раскачиваться.
Фигура в замешательстве замерла. Затем человек достал из кармана обрезок тонкой веревки и осторожно двинулся к лежащей на полу ведьме. Опустившись на колени, он привязал концы веревки к ее рукам и наклонился вперед.
Нянюшка резко выбросила колени.
— Стало гораздо лучше, господин, — произнесла она, когда он отпрянул.
Поднявшись на ноги, она схватила напильник.
— Вернулся, чтобы закончить дело, а? — спросила она, размахивая инструментом. — Интересно, как ты собирался свалить это на Уолтера? Тебе доставило бы удовольствие смотреть, как все здесь полыхает?
Она надвигалась. Человек неуклюже отступал. Потом повернулся, пробежал по раскачивающимся и извивающимся мосткам и растворился во мраке.
Нянюшка затопала следом. Вскоре она увидела человека опять. Тот спускался по веревочной лестнице. Она быстро оглянулась и схватила веревку, чтобы на ней последовать за беглецом. Откуда-то сверху послышался стук — это завращался блок.
С раздувающимися юбками нянюшка Ягг опускалась вниз. Примерно на середине спуска мимо нее быстро взлетела вверх связка мешков с песком.
Под аккомпанемент блочного стука она продолжала спускаться. Глянув вниз, она увидела — где-то между башмаками, — как кто-то пытается открыть подвальный люк.
Она приземлилась в нескольких футах от беглеца, все еще цепляясь за веревку.
— Господин Зальцелла?
Сунув два пальца в рот, нянюшка издала свист, способный расплавить ушную серу.
И отпустила веревку.
Уже открывая дверцу люка, Зальцелла поднял глаза. И увидел, как из-под крыши на него несутся какие-то мешки.
Сто восемьдесят фунтов песка ударились в люк и захлопнули его.
— Осторожно! — бодро предупредила нянюшка.
Бадья, нервничая, ждал за кулисами. Нервничать, разумеется, не стоило. Призрак мертв. Беспокоиться не о чем. Люди утверждают, что
Беспокоиться не о чем.
Абсолютно не о чем.
Все прекрасно.
Дела обстоят так, что беспокоиться абсолютно не о чем и все прекрасно.
Он прошелся пальцем по внутренней стороне воротничка. Когда господин Бадья занимался оптовой продажей сыра, жизнь была не так уж плоха. Ну, попали пуговицы от титанов Рега Множа в «Аромат Деревни». Ну, угодил палец юного Вивинса в мешалку — все равно они в это время делали клубничный йогурт. Разве ж это неприятности?
Рядом с ним замаячила фигура. Чтобы не упасть, господин Бадья вцепился в занавес. Когда же он наконец нашел в себе силы повернуться, его взору предстало величественное и успокаивающее зрелище: живот Энрико Базилики. В своем огромном костюме петуха, дополненном огромным клювом, гребешком и бородкой, сеньор Базилика смотрелся великолепно.
— А, сеньор, — выдохнул Бадья. — Очень впечатляюще, смею заметить.
— Си, — послышался приглушенный голос откуда-то из-под клюва.
Тем временем на сцену уже начали стекаться другие актеры.
— Позвольте выразить глубочайшие извинения по поводу всей этой суматохи. Уверяю, такое случается не каждый вечер, а-ха-ха…
— Си?
— Не обращайте внимания, просто хорошее настроение, а-ха-ха…
Клюв повернулся в его сторону. Бадья попятился.
— Си!
— …Да… Ну что ж, я очень рад, что вы отнеслись с таким пониманием…
Темпераментный, с уважением подумал господин Бадья, когда великий тенор зашагал к сцене. Тем временем приближалась к завершению увертюра к третьему акту. Настоящие артисты, они такие. Нервы у них, должно быть, натянуты, как резиновые жгуты. Это все равно что ждать сыр. Можно здорово переволноваться, ведь ты ждешь и не знаешь, что получишь: полтонны белого чуда голубых кровей или цистерну кормежки для свиней. Так же, наверное, и с какой-нибудь арией…
— Куда он пошел? Куда он пошел?
— Что? О, госпожа Ягг…
Старушка взмахнула перед его носом напильником. Учитывая состояние духа господина Бадьи, этот жест не слишком способствовал повышению настроения.
