называется… - А дальше уже все ясно, - кивнул Капитан. - Демон вышел из-под контроля, обрел силу - и началась паника. Чем больше паника - тем сильнее демон. Пошла цепная реакция. - Угу… - Артамонов нервно поежился. - Вышел из-под контроля… Представляю эту дикую сцену… Но я не понимаю другого. Демон извел всех обитателей 'Кукушки'… Так? - Артамонов повернулся к Киму. - Как там его? Матушка-чума? - Мамма Сонним. Многоуважаемый гость оспа. - Куда девается оспа, когда умирает последний больной? - Оспа может сохраняться на вещах и предметах, - ответил Ким, - Только Мамма Сонним - это не совсем оспа. Даже совсем не оспа. Даже… - Не важно, - перебил Артамонов. - Если демон живет за счет человеческих эмоций, почему он не исчез вместе с последним обитателем 'Кукушки'? - Эмоции были такие сильные, что хватило еще на некоторое время, - предположил Ким. - Ага, - передразнил Артамонов. - Жизнь больного была такой бурной, что он и после смерти пару лет ходил и разговаривал… - Чего тут неясного, - сказал Ким. - Представь, сколько эмоций развелось вокруг 'Кукушки', когда выяснилось, что пропали люди и творится бесовщина? - Ничего не выяснилось, - возразил Капитан. - Только слухи ходят. Шепчутся окрестные дачники, тусуются сатанисты. Но никто не видел демона, никто ничего не знает наверняка. - А генерал? - прищурился Ким. - Разве что генерал… Он собрал всю информацию и что-то знает… Капитан вспомнил острый подбородок генерала, стальной взгляд из-под мохнатых бровей. Вспомнил, как перед заданием генерал по-отечески приобнял его и вполголоса сказал: 'Будь осторожен, но ничего не бойся. Не подведешь?' Никаких глупостей сроду не говорил перед операциями, а тут вдруг выдал. Капитан тогда не придал этому значения, подумал, что генерал сильно сдал за последний год… - Генерал что-то знает, - кивнул Капитан. - Ну так эмоций нашего бати хватит на шестьсот шестьдесят шесть демонов… - криво усмехнулся Ким. - Мать… - вдруг выдохнул Артамонов. - А представь, что будет, когда журналисты раструбят по всей стране? Представь, какую силу он наберет? Это ж будет… Капитан решительно встал, прошелся по комнате и резко обернулся. - Хватит. Какие предложения? - Перестать бояться и перестать верить - не предлагать, - хмуро произнес Артамонов. - А если я отдам приказ? - Капитан сурово посмотрел ему в глаза. - Перестать бояться и перестать верить? - Буду стараться выполнить приказ, - пожал плечами Артамонов. - Не щадя жизни. Но у меня не получится. - А если я прикажу расстаться с жизнью? - Кэп, ты меня знаешь, - сухо ответил Артамонов. - Прикажешь - сделаю. Внизу снова раздался оглушительный рев, усиленный эхом. Теперь он шел не со стороны и не со двора, а снизу - из вестибюля. Ким что-то произнес и встал. 'Капитан, она поднимается', - прочитал Капитан по губам. В сумраке цвета лица было не различить, но Капитан понял, что Ким побледнел. Капитан сжал челюсти и замер. Вой наконец стих. - Делай! Кэп, сделай что-нибудь! - визгливо крикнул Артамонов. - Возьми себя в руки! - прошипел Капитан. - Ты питаешь ее своим страхом! - Если я правильно понял принцип, от нашего страха Мамме Сонним будет самой страшно, - пробормотал Ким. - Нам от этого лучше не станет, - возразил Капитан. - Почему? - Потому что когда тебе страшно, Ким, ты стреляешь быстрее… Ким сжал зубы и ничего не ответил. Рев снизу повторился, теперь усиленный эхом звук шел немного слева - Мамма Сонним разгуливала по вестибюлю. - Я не могу больше! - заорал Артамонов, когда вой утих. - Сделай что-нибудь, Капитан! Я не могу не бояться! Она чует это, видишь? Она чует! Оглуши меня! Пристрели! Капитан вздохнул, помолчал немного, а затем решительно снял с шеи крестик и протянул Артамонову. - Ты пойдешь вниз, - сказал он тихо и жестко, отводя взгляд. - Бойся. Но не проклинай. Если получится - желай ей добра. Не сопротивляйся. Ударит по правой щеке - подставь левую. - Это… - Артамонов глотнул. - Это - приказ? - Да, - тихо сказал Капитан. - Это - приказ. - Это приказ, - повторил Артамонов как в полусне, шаря по карманам. - Это приказ… Он отцепил с пояса гранаты, суетливо отстегнул кобуру и положил на пол. Капитан не смотрел на него, он смотрел в окно. - Это приказ, - тихо повторил Артамонов и медленно надел крестик дрожащими руками. - Ты крещеный? - шепотом спросил Ким. - Да-да, конечно, - послушно кивнул Артамонов. - Я крещеный. Прощай, Кэп. Прощай Ким. - Не говори глупостей, - зло дернулся Капитан. - Мы идем за тобой следом. Артамонов засунул руку за бронник и вытащил маленького ослика. - Ребята, возьмите Заболодина… - сказал он. - Что они чувствуют, когда превращаются? - Это не больно. - Капитан взял ослика и засунул в боковой карман. - Она умеет превращать и на расстоянии, - напомнил Ким. - Каждый из нас может превратиться в любую секунду. - Если что, передайте жене… - Артамонов запнулся. - Нет, ничего. Я готов. - Вот только бы лестница не подвела, - вполголоса пробормотал Капитан.
Лестница не подвела. Артамонов шел впереди, гордо подняв голову, протягивая вперед руки открытыми ладонями вверх - так посоветовал Ким. Даже во мраке лестницы было видно, что руки трясутся. Капитан отсчитывал вслух. На каждый счет Артамонов делал шаг на следующую ступеньку. Капитан и Ким шагали пролетом выше, перегнувшись через перила, чтобы видеть, что происходит. - Двадцать три… Двадцать четыре… - медленно и четко ронял Капитан с большими паузами. - Я ступил на второй. Вижу цифру два, - доложил Артамонов. Быть может, руки у него и дрожали, но голос был спокойный и собранный. Паники не было. Артамонов работал, у него было задание. Опасное, но четкое. - Мы на третьем, - сообщил Капитан. - Вижу цифру три. Что слышно снизу? - Внизу тишина. - Работаем. Продолжаем движение. Двадцать пять… Двадцать шесть… Снизу потянуло сквозняком. - Двадцать семь… Двадцать восемь… Остановись, послушаем… - Слышу тихий шорох в вестибюле, - откликнулся Артамонов. - Боишься? - спросил вдруг Капитан. - Боюсь. - Бойся честно, - напомнил Ким. - Как смерть. Не как в бою, не чтоб ударить первым. - А ты б заткнулся - сука! советчик! умник! - заорал вдруг Артамонов. - Разговоры! - рявкнул Капитан. - Ким - заткнулся! Работаем, работаем! Воцарилась тишина. - Двадцать девять, - сказал Капитан сквозь зубы. - Тридцать. Тридцать один. - Я вижу ее, - вдруг отчетливо произнес Артамонов. - Мамма Сонним смотрит на меня… - Ах ты, черт… Капитан перегнулся через перила, сколько мог, но вестибюля отсюда не увидел. Артамонов стоял неподвижно, вытянув руки. Руки отчаянно дрожали. - Тридцать два, - скомандовал Артамонов сам и шагнул на ступеньку ниже. - Тридцать три… У меня нет оружия. Я пришел с миром. Тридцать четыре. Тридцать пять. Тридцать шесть, семь, восемь. Я не желаю тебе зла, я просто тебя боюсь. Мои руки пусты, у меня нет оружия. Я хочу говорить с тобой. Слышишь? Я иду к тебе с миром. Капитан и Ким спустились еще на несколько ступенек и увидели Мамму Сонним - сначала только лапы. Видимо, она поднялась и стояла на задних лапах. Огромные, мохнатые и бурые, с шестью когтями, впивающимися, казалось, в мраморную плитку вестибюля. Вокруг лап медленно и бесшумно извивались хвосты, масляно блестящие в лунном свете - то ли гладкие, то ли покрытые мелкой чешуей. - Я не сделаю тебе вреда, - медленно и четко говорил Артамонов. - У меня нет оружия. Я пришел с миром. Я хочу с тобой говорить. Хочешь, поговорим о бизнесе? Тебя пригласили говорить о бизнесе, но не смогли. Я иду без оружия. Я… Артамонов запнулся и умолк. Капитан и Ким присели за перилами, всматриваясь в глубь вестибюля. Громадная туша стояла на задних лапах, почти касаясь потолка медвежьей головой. Здесь, в вестибюле, она казалась гигантской - то ли и была такой, то ли еще больше выросла. Словно копируя Артамонова, Мамма Сонним тянула вперед верхние лапы. Огромные когти висели параллельно полу. Хвосты расчерчивали пространство медленно и величественно, как рыбы в тихой заводи. - Я без оружия, - повторил Артамонов. - Я без оружия. Я пришел с миром. Я не желаю тебе зла. Я желаю тебе добра. Это ты мне желаешь зла. А я тебе - наоборот. Я искренне желаю тебе добра. Я читал, я знаю, добро - это щит. От которого отразится твоя злоба и ударит тебя же. Хвосты на миг замерли, а затем стали двигаться быстрее. 'Кошка виляет хвостом, когда сердится. Собака - когда радуется. А медведь?' - мелькнуло в голове у Капитана. - Отвлеки ее чем-нибудь, - прошептал он в микрофон. - Расскажи о своих детях. Стихи почитай детские. В ту же секунду он почувствовал, как Ким зло и больно пнул его локтем в бок. Капитан смолчал, только сжал челюсти. Действительно, не надо ничего говорить, Артамонов молодец, он справится. Артамонов медленно поднял руку к голове и выдернул наушник. - Мои друзья волнуются за меня, - объяснил он. - Они советуют мне рассказать о своей семье и прочесть детские стихи. Я не умею читать стихи и не помню их. Детям читает стихи жена, я много работаю и редко вижу семью… Артамонов запнулся и кашлянул. Хвосты замерли и снова закружились, теперь еще быстрее. - Я расскажу тебе и о семье, и о работе, - сказал Артамонов медленно. - Главное - помни: я пришел с миром и хочу тебе только добра! Давай выйдем на воздух и поговорим там? Хочешь? Повисла тишина. Чудовище гулко вздохнуло, наклонило голову вперед, плавно качнулось и вдруг зашагало к Артамонову. - Выход с другой стороны! - крикнул Артамонов сдавленно и сжал крестик левой рукой. - У меня нет оружия. Нет оружия. Нет! Оружия! Черт, оружия нет!!! Теперь Мамма Сонним нависала над ним. - Я желаю тебе доб… Закончить он не успел. Чудовище взревело так, что сквозняк долетел до Капитана с Кимом, а затем вцепилось когтями в грудь Артамонова. Затрещали
