сюрпризы.
Старик вгляделся:
— Господин Герондаки? Вот уж не ожидал…
— Откуда вы меня знаете?
— Первые ролики «Герона». Тогда вы сами рекламировали свою компанию. У меня хорошая память на лица.
— Ну что ж, рад встрече, — господин Герондаки, основатель, владелец и генеральный директор крупнейшей в метрополии фармацевтической компании, протянул старику руку. — И вдвойне рад, что ваш губернатор не поднапряг
— О, у нас здесь не принято церемонничать. — Старик наконец-то поставил бутыль и ответил на пожатие. — Александр. Можно просто Алекс. Что занесло вас в эту глушь?
— Морочница, — честно ответил Герондаки. — Разумеется, морочница. Ваша колония, Алекс, ведет странную политику. Вы владеете сырьем, перевернувшим всю жизнь человечества. Вы сидите на золотом дне. Да что я говорю — на золотом! Золото — пыль по сравнению с этим, прах, никчемный мусор! Вы могли бы…
— Нет, — перебил гостя Александр. — Не могли бы. Я понимаю, о чем вы, господин Герондаки. Но вы не знаете главного.
— Это я уже понял. Ваш губернатор, Алекс, явно не хотел выпускать нас из Зурбагана. Так расскажите мне, Алекс.
Старик протянул руку, осторожно погладил пылающий алым и золотым лепесток. Золото и кровь. Кровь и золото. От начала времени до скончания веков…
— Они разумны.
— Ч-что?..
— Сырье для ваших препаратов — лепестки. Опавшие лепестки, потому что цветущая морочница смертельно опасна. По официальной версии. На самом деле… да и на самом деле. Вы тоже станете, я думаю, смертельно опасны, если вам попытаются вырвать глаза или оторвать уши. Мы встретили иной разум. Понимаете? Сто пятьдесят лет,
— Сто лет? Лисс?!
— Да. Лисс. У вас тоже хорошая память, господин Герондаки. Списали на бунт, беспорядки.
— А на самом деле?
— Они… общаются? — перебил научный консультант. — Контакт… был?
Герондаки бросил на подчиненного короткий острый взгляд и подошел к окну.
— Был, — вздохнул старик. — Там, в Лиссе. Они любят поболтать, морочницы. Любопытные. Намного любопытнее
— Но как же так… — Дрожащие пальцы потянулись к огненно-золотому цветку.
— Не надо их бояться. Вы ведь научник, верно? Вам будет интересно. Глядите, сейчас раскроется еще цветок. Расцветание — это важно для них, как… не знаю даже, с чем сравнить. Роды, возможно? Сейчас она занята только цветком. Но потом — ей будет интересно познакомиться с новым человеком. Я в последние годы стал не слишком приятным собеседником.
— Но… за сто лет как никто не узнал?
— От кого? Чужих не пускают дальше космопорта, а свои…
— Бессмертие, — кивнул Герондаки. За окном шел дождь, тонкие струйки пробивались сквозь рассохшуюся раму, и корни морочницы жадно тянулись им навстречу. — Слишком сладкий кусок, чтобы рисковать. Понимаю, понимаю… так значит, губернатор… Скажите, Алекс, вы согласитесь помочь «Герону»?
Старик посмотрел в молодое лицо своего ровесника и медленно покачал головой.
— Почему?
— Я наслышан о «Героне». Изменится только одно: там, где раньше брали понемногу, будут грести лопатой. Скажете, нет?
— Во всяком случае, мы их изучим! Мы… вы же сами сказали — контакт…
— Вам лучше уйти, господин Герондаки. Вы своего все равно добьетесь — но без меня.
Морочница одобрительно зашелестела.
— Шеф, связь есть, — крикнул из-за двери пилот.
— Иду!
Кровь и золото, снова подумал старик. Рука привычно нашарила бутылку. Будь они прокляты, эти истинные ценности сытого человечества.
— Алекс.
Старик обернулся. Выстрел прозвучал не громче шелеста морочницы; еще живое тело отбросило на подоконник, алая капля брызнула на золотой лепесток.
— Господа, поздравляю. — Герондаки широко улыбнулся. — Нам есть что сказать бывшему хозяину этой мокрой дрянной планетки. Пойдемте. Не забудьте
Научник кивнул, опасливо подхватил горшок с морочницей. Пилот поднял бутылку, встряхнул, нюхнул, отбросил:
— Ну и дрянь.
Задребезжали стекла: рядом со станцией садился корабельный катер. Обожженный кровью лепесток опал, провожаемый неслышным вздохом.
— А… этот?
— Оставим дверь открытой. Дождь все сделает за нас.
На полу растеклась лужа, подползла к потухшему, скрутившемуся в жалкую трубочку лепестку. От влаги он развернулся, набух, проклюнулся корнями: быстро, мощно, ведь его питал не поганый дистиллят, а настоящий декабрьский дождь. Корень дотянулся до лежащего под окном тела. Вполз под кожу, нашарил артерию. Погнал в живую еще кровь соки, щедро разбавленные дождем. Благотворная органика, лучший субстрат для новых ростков…
Загонять катер в гараж значило бы потерять стратегическую позицию под окнами губернатора. Мало ли, что задраены, — против боевого залпа не устоят. Господин Герондаки усмехнулся и лихо выпрыгнул под дождь, прямо в несущийся по тротуару поток. Так еще и лучше. Приятно будет поглядеть, как зурбаганский царек шарахнется от насквозь мокрого гостя.
Господин Герондаки был абсолютно уверен: отправить эксперта «Герона» в карантин губернатор не осмелится. Не с боевым катером под окнами. Примет как миленький. Будет поить вином и лживо радоваться «чудесному спасению».
Научник неловко вылез следом, одной рукой натянул капюшон. Он все еще обнимал горшок с морочницей. Пока летели, она выпустила еще четыре бутона, а первые три раскрылись; взгляды сидящих в катере людей тянулись к ало-золотым цветкам, и морочница горделиво поводила веточками, норовя показать цветки в самом выигрышном ракурсе. Манеры у нее были явно женские.
Порыв ветра швырнул в лицо тяжелые капли; показалось, стена дождя застыла на миг — и обрушилась с новой силой. Научник застыл, не в силах оторвать взгляд от разворачивающегося бутона: под дождем свежераскрытые лепестки засияли чистым, слепящим огнем. Ничего прекрасней не видел, подумал он.
Это была его последняя мысль. Зурбаганский губернатор наблюдал за происходящим, сидя в бункере перед широким, в половину стены экраном. Боевой катер заставил его скептически приподнять бровь, выпрыгнувший под дождь эксперт «Герона» пробормотать: «Пижон!», — а увалень в обнимку с морочницей — восторженно выругаться.
Ничего прекрасней не видел, подумал он в следующий миг. Боже, благослови идиотов!
Сияющие огнем цветы — и косые струи дождя. Лепесток, плавно падающий на открытую кожу;
