крайне неосмотрительно.
Всего лишь нужно — заложить заряд в контейнер и подорвать его с орбиты. И все — никаких следов.
Впрочем, если груз цел — можно попытаться и вывезти. Однако никакого контейнера не видно…
Грузовая платформа с техниками и бомбой опустилась к поверхности. Никос следил за процессом на большом экране.
Каково же было его изумление, когда из-под корабля вынырнула скалящаяся в улыбке небритая рожа!
— Эй, привет! — восторженно заорал незнакомец, и динамики донесли голос до уха Никоса Крага. — Наконец-то вы за нами прилетели! Это просто чудо! Я вас заранее обожаю! Погодите, не вздумайте улететь — я ребят позову!
— Это еще что за новости… — пробормотал Никос. Кивнул стоявшему рядом молчаливому мордовороту. — Чоко, пойди, разберись с этим клоуном! Чтобы никаких свидетелей!
— Разберись — значит «убей»? — проговорил за спиной странный голос.
Никос выхватил пистолет, Чоко передернул затвор компактного автомата. Обернулись, неуверенно оглядывая рубку.
Посторонних не было.
— Так нельзя говорить про Спасителей! — назидательно произнес голос.
Оружие, будто само собой, выскочило из рук, ноги подкосились.
Никос Краг лежал рядом с Чоко на металлизированном полу, связанный, и, глядя в округлившиеся глаза пилота, безумно хохотал.
14
— Вышли из прыжка! — сообщил пилот.
Он все еще опасливо поглядывал на этих странных дикарей с противоестественными способностями. Хорошо хоть оружие они решили выкинуть за борт…
— Где, где она — Земля?! — крикнул Пабло.
— Вон тот маленький диск! — Мигель ткнул пальцем в экран.
— Меня сейчас стошнит, — пожаловался Андрес.
— Это он от счастья, — пояснил Пабло пилоту.
— Святая дева Мария! Я сейчас заплачу, — всхлипнул Хорхе.
— Это все потому, братья, что мы усердно молились! — сообщил Николас, бережно обнимая полевую Библию.
Это действительно было похоже на чудо: они возвращались живыми из самого настоящего ада.
Да, мечты о счастливой Шамбале так и остались мечтами.
— Внимание! — раздался суровый голос, и обзорный экран замигал предупредительным красным. — Сухогруз «Каролина», приготовиться к принятию досмотровой команды!
Друзья молча переглянулись. Они заметно нервничали.
…Пограничники были явно разочарованы. Видимо, этот корабль пользовался не самой хорошей репутацией, и лучшей находкой для пограничников была бы, пожалуй, какая-нибудь ракета типа «москит».
Но пустынный грузовой отсек говорил сам за себя. Досмотровая команда неторопливо прогулялась по нему, офицер протянул пилоту разрешительный лист.
— Благодарю за сотрудничество! — сухо сказал офицер, направляясь к шлюзовому отсеку.
Лишь когда пограничный корабль, накренившись, ушел в сторону, Мигель снова направился в грузовой отсек.
Он возвращается на Землю. Рад ли он этому? Трудно сказать.
Он летел за работой и богатством — а нашел совершенно иное. Как его давние предки, вместо обжитой и богатой Индии обретшие новый континент, а вместе с ним — опасности, приключения, власть.
Странно — но Мигель уже начал тосковать по своему новому миру. Наверное, оттого, что, несмотря на все лишения, там он был Защитником и Спасителем.
А потому — он обязательно вернется.
Воздух грузового отсека подернулся маревом — и проявились десятки таких же, как он, Мигелей.
Все, как на подбор — уже опытные, первоклассные строители, готовые работать круглосуточно за одну лишь пищу и похвалу Спасителя. Им не требуется регистрация, они не подлежат налогообложению.
Потому что их, как бы, и нет вовсе.
Идеальные нелегалы.
Близнецы смотрели на землянина как на живого бога.
— Ну, что, друзья! — весело сказал Мигель. — Все прошло идеально! Мы начинаем наш новый бизнес: поставку рабочей силы в космических масштабах! На этот раз обратно — на Землю!
— А там, на этой Земле — не очень страшно? — осторожно спросил Чи-Кри.
Мигель похлопал вождя по плечу и рассмеялся самым счастливым смехом:
— Эх, ребята! Да у нас, на Земле — настоящий рай! Поверьте — теперь уж я это точно знаю.
Алла Гореликова
День в дождливом декабре
Перед рассветом пошел дождь. Тяжелые капли стучались в единственное оконце старой метеостанции; сквозь рассохшуюся раму натекла на подоконник лужа, и сидящая в слишком тесном горшке морочница торопливо доращивала воздушные корни. Морочница хотела добраться до воды — настоящей дождевой воды, а не поганого дистиллята — и наконец-то расцвести. Хозяин станции, натянув защитные перчатки, собирал воду старой губкой. Как всегда по утрам, был он хмур, неуклюж и молчалив, и в почти бесцветных старческих глазах плескалась недозапитая с вечера тоска.
Дождевой фронт накрыл и Зурбаган. Хлынуло внезапно, однако привычные горожане успели разбежаться по укрытиям; те же, кому посчастливилось оказаться дома, задраивали ставни, переключали местное вещание на аварийный канал и готовились к долгой скуке — зимние дожди меньше недели не идут. Плиточные тротуары отражали низкое небо, на поверхности темных луж плавали воздушные пузырьки, предвещая затяжную непогоду. Ливневка быстро наполнилась доверху; мутный поток несся вдоль улиц, вихрясь водоворотами в стоках, разбиваясь пенными бурунами о деревья и фонарные столбы, колотясь прибоем о высокие ступени домов.
— Мерзкая планетка, — поморщился, отходя от окна, зурбаганский губернатор. — Мерзкая, мокрая, паршивая планетка.
Тяжелые ставни щелкнули, оставив непогоду снаружи; засияла мягким светом старомодная хрустальная люстра, бокалы с вином раскидали по белоснежной скатерти кровавые блики.
— Синоптики здесь бесполезны. Никто не предупредит вас о… о таком, — гладко выбритый подбородок губернатора дернулся в сторону задраенного окна. — На ближайшую неделю жизнь колонии парализована. В лучшем случае на неделю. Но скорей всего, лить будет весь декабрь. Самый противный месяц.
Губернатор опустился в кресло, взял бокал. Взглянул на гостя: мельком, вскользь, с тем же тоскливым чувством, с каким смотрел на переполненную ливневку и пенные буруны у столбов.
