— Да кто ж его знает где. Бабы Нюры муж — он все по тюрьмам да по ссылкам. Раз было — освободился, приехал с дружками. Всю ночь дома куролесили, а утром след простыл. Баба Нюра только на второй день людям показалась — вся побитая, зареванная. Ничего не сказала. Так и молчала девять месяцев как блаженная. А пузо-то росло. Ну, а как Данька появился — вроде оттаяла. Уж сколько она с ним возилась, по врачам таскалась — а он, видишь, какой. Ну ладно, заболтались. Иди работать.

Зайдя в душный больничный коридор, Гордин вдруг остановился. Поразмышляв всего несколько секунд, он вернулся во двор. Там нашел глазами Даньку, который из-за бревна целился своим ружьем в кур, и помахал ему рукой.

— Эй! Иди-ка сюда.

Данька вскочил с виноватым и испуганным видом.

— Чего, дядька?

— Пошли со мной.

— А куда? А зачем?

Данька настороженно подошел к Сергею.

— Пойдем-пойдем, дам тебе таблетку волшебную, — Гордин взял его за плечи и завел в коридор.

— Дядька, не надо!

— Надо-надо! Съешь таблетку — самый сильный будешь!

В массажной комнатке Гордин усадил Даньку на стул. Тот нервничал. Вдруг начал в голос плакать.

— Дядька, не надо!

— Ничего-ничего, не бойся. Больно не будет, честное пионерское.

Протерев руки, Гордин положил их Даньке на плечи. Сосредоточился, закрыл глаза, не обращая внимания на хлюпанье пациента.

Через секунду Сергей начал видеть. Он и сам не понимал, что именно. Просто некая глубокая живая масса, где непрестанно что-то происходит. Но в этом вечном движении ему удавалось замечать сбои и проблемы. Каким-то неведомым чувством Гордин улавливал зоны, где что-то мешает слаженному движению…

Было трудно. Рука под шрамом стала горячей, там что-то зудело и чесалось. Мышцы налились тяжестью, в голове мощно пульсировала кровь, волосы мгновенно намокли от пота.

— Все, не плачь! — Сергей убрал руки и потряс ими, чтобы снять напряжение.

— Дядька… чего-то мне спать охота.

— Вот-вот, поспи. А завтра глянем, что получилось.

Данька поспешно смылся из комнаты, не забыв ружье. А Гордин присел в углу, давая себе отдых.

Он так и сидел, когда фанерная дверь скрипнула, и в комнатушке прозвучал неуверенный девичий голос:

— Ой, здрасьте… А где тетя Лиза?

Гордин открыл глаза, поднялся.

— Здрасьте. Теперь я — тетя Лиза. Вы на прием?

В двери стояла девушка. Не слишком красивая, не особенно привлекательная — просто девушка в простом светлом платье.

— Я… да. То есть нет! Я насчет мамы. Она обычно сама приходит, но сегодня нога разболелась — не может идти. Тетя Лиза всегда соглашалась, тут недалеко. Я заплачу, как всегда…

Девушка достала из сумки мятую бумажку в пятьдесят рублей и протянула. Гордин взял деньги и засунул ей обратно в сумку.

— Вас как зовут?

— Оксана.

— Пойдемте, Оксана. Все равно нет никого.

Дом у Оксаны оказался чистым и опрятным, хотя чувствовалось, что мужских рук не хватает.

Мать Оксаны сидела на кровати с пультом от телевизора в руках. Гордин усмехнулся, заметив, что и она с интересом смотрит новости про новоиспеченного «народного кандидата» Шлыкова.

— Кто вам догадался массаж прописать?! — изумился Гордин, едва взглянув на больные ноги хозяйки. — Это же варикоз, категорически запрещено!

— Да никто не прописывал, — вздохнула женщина. — Лиза придет, бывало, помнет, пощупает — вроде и легче становится. Вы делайте, мне помогает, правда.

— Да нельзя этого, как вы не понимаете!

Гордин положил руки на колени женщине. Чувствовалось, что она стесняется незнакомого мужчину- врача, но Сергея это сейчас мало тревожило.

Он попробовал сконцентрироваться. И уже почти начал «видеть» пальцами структуры тканей и кровеносных сосудов, но его голова вдруг стала тяжелой, виски сдавило.

Он еще не набрался сил после сеанса с Данькой.

— Поговорю в больнице насчет направления в область, к флебологу. Никакой массаж здесь не поможет, а только навредит.

— Да вы делайте, не волнуйтесь! — попробовала убедить его хозяйка. — Мне полегчает, я же знаю. У меня дела еще. Сейчас полежу, потом встану, на огород пойду.

— Вы что, не понимаете? Нельзя! Противопоказано.

Гордин начал собираться.

— Что ж, так и уйдете? — грустно проговорила женщина.

Задумавшись на секунду, Сергей написал на клочке бумаги название лекарства.

— Вот, купите в любой аптеке. Это мазь. Сегодня полегчает, а завтра… Завтра я еще раз зайду. И не вздумайте вставать, если не хотите без ног остаться.

— Откуда такой взялся-то? — спросила мать Оксану, когда Сергей ушел.

— Новенький, наверное, — ответила Оксана, глядя вслед Гордину в окно.

Мать не видела, как по лицу Оксаны скользнула светлая, хоть и немного грустная улыбка.

Возвращаясь на работу, Гордин чувствовал усталость. Больше всего ему хотелось сейчас просто посидеть в тихом месте, где никто не мешает. Или лучше прилечь…

От кирпичного столба на входе в больничный двор вдруг отделилась худощавая ссутуленная фигура молодого человека в несвежей футболке.

— Слышь, доктор! — выкрикнул незнакомец, покачиваясь и дыша густым спиртным духом. — Сюда иди!

Гордин с недоумением обернулся. Незнакомец был не один. Чуть поодаль за стенку держался его товарищ — более взрослый и массивный, но не менее пьяный.

— Ты, что ли, доктор новый? — парень переступил с ноги на ногу и едва не завалился на Гордина.

— Что надо? — спросил Сергей.

— Меня зовут Жека. Мочкин. Слыхал?

Гордин покачал головой.

— Ты мою мать вчера на почте лечил. А ты знаешь, что ты ей два ребра сломал?

— Да! — подал голос второй незнакомец.

— Бывает, — пожал плечами Гордин. — При остановке сердца вообще-то…

— Ты сюда слушай! — перебил его Жека. — Ты человека искалечил! Ей лечиться не на что, она на работу ходить не может!

— Пусть приходит, вылечим.

Гордин повернулся и собрался уходить. Но Жека вдруг схватил его за рубашку.

— Ты чего, не всосал, доктор?! Деньги с тебя! Матери на лекарства! Пятьсот рублей! Сюда положил!